Страшное Проклятие - [3]

— А как же обсуждение? Что ты можешь сказать о моём творении? Правда, искренне, правдиво, актуально и неожиданно?

— Да как тебе сказать? — задумчиво ответил Эдик. — Действительно, много необычного и неожиданного. Однако отдельные эпизоды, фразы и выражения мне не понравились.

— В самом деле? — удивился Шкода. — А какие?

— Скажем, в описании Малыша. Ты пишешь, что он был сексуальным виртуозом-экспериментатором…

— По-моему, это большая находка, — возразил Шкода. — И очень жаль, что ты её не оценил.

— Ладно. Ответь мне только, где ты видел гладко выбритых беззубых блондинок, обладающих лучезарной улыбкой?

— Что? — почесал голову раздосадованный Шкода. — В самом деле, придётся заменить.

— Вот, вот, — сказал Эдик, — и замени ещё эпизод, где ты описываешь драку Малыша с сантехником Унитазовым.

— Но это же центральный эпизод! — возмутился Шкода. — Его-то зачем менять?

— Слишком уж здесь всё неестественно, — сказал Эдик.

— Ты, видно, невнимательно слушал, — махнул рукой Шкода.

— Как же, я хорошо запомнил этот эпизод, — возразил Эдик, к этому месту в повести он ещё не успел как следует задремать. — Когда преступники похитили Марию, — решил пересказать сюжет Эдик, — твой Малыш мчится по городу в поисках сантехника Унитазова и находит его на стройке. Сантехник, помахивая огромным гаечным ключом, обследует тяжелую бетонную стену. Малыш подбегает к противнику и грозно требует: "А ну-ка живо гони мне десять копеек!". "Но у меня нет мелочи", — виновато пожимает плечами сантехник. Тогда твой главный герой с криком: "Так ты, гад, не хочешь одолжить мне гривенник?!" — лупит сантехника ногой по зубам. Тот падает как подкошенный. Малыш начинает топтать и пинать сантехника, требуя сознаться, где спрятана Мария. Сантехник не хочет. Малыш хватает его за волосы и стучит головой человека об стену. Но тут, ты так пишешь, откуда ни возьмись примчались дворник Подметайко, столяр Деревяшко, слесарь Порчугайкин. Заметив их, Малыш перепрыгивает через трехметровую бетонную стену и мчится за подмогой в кооператив "Обмер". Подумай только, Федя, как всё это глупо выглядит, сколько здесь неточностей, откровенного писательского брака.

— Как-то ты всё опошлил, — недовольно покачал головой Шкода.

— А фамилии? — продолжил Эдик. — Какой дурацкий у тебя подбор! И кооперативов с названиями "Обмер" или "Обман" я не встречал, и шутки у тебя преимущественно плоские.

— Эх, плохо ты юмор-то понимаешь, — раздраженно заключил Шкода.

Наступило тягостное молчание. Наконец Шкода спросил:

— Как тебе концовка повести?

Её окончание напомнило Эдику окончание когда-то нашумевшего произведения Кунина "Интердевочка", и Эдик сказал:

— Чувствуется влияние отечественной литературы перестроечного периода.

— Слушай, может быть, перевести на английский язык и послать в американские художественные журналы? — с надеждой спросил Шкода.

— Будет международный скандал, — попытался пошутить Эдик.

— Это ещё почему? — не понял шутки Шкода.

— Из-за щенка. У тебя фигурирует щенок породы рокфеллер.

— Не рокфеллер, а ротфеллер, — поправил Шкода. — Что-то тебе слышится всё не то, что надо.

— И порода называется не ротфеллер, а…

— У тебя всё? — грубо прервал Эдика Шкода.

— Советую тебе больше не писать о том, чего не знаешь, — спокойно сказал Эдик.

— Я не нуждаюсь в твоих советах! — злобно ответил Шкода.

— Тогда зачем позвал меня? — удивился Эдик.

— Убирайся! — вдруг грозно потребовал Шкода.

Наконец-то желания приятелей совпали! Всё утро Эдик страстно мечтал поскорей покинуть грязную комнату Фёдора. Но Шкода, вместо того, чтобы посторониться и пропустить Эдика, почему-то, злобно сверкая глазами, подскочил вплотную, загородив путь на свободу своим мощным, пышущим гневом телом.

— Не умеешь писать — не берись, — сказал Эдик.

— Ну ты и гад! Да я вышвырну тебя вон!!! — вдруг заорал Шкода, схватил Эдика за воротник рубахи и попытался потащить его по направлению к двери.

Но Эдик упирался. Изловчившись, он смог сильно толкнуть разбушевавшегося писателя. Раздался треск рвущейся рубахи и грохот. Это шлёпнулся Шкода. Вцепившись мертвой хваткой в воротник оторванной рубахи, он больно ударился о спинку кровати.

Глава 2. Смертельное проклятие

С трудом оттолкнув злобного писателя, Эдик выскочил наконец на улицу. Но и Шкода быстро вскочил и бросился к двери. Однако за Эдиком почему-то не погнался, а остался у порога.

Обернувшись, Эдик возмущенно закричал:

— Ты не писатель, ты вредитель!

— Что?!! — топая ногами, злобно заорал Шкода. — Убирайся вон, ублюдок!!!

Тихая улочка огласилась звонким лаем собак, из окна дома, где жил Шкода, высунулась пожилая женщина, хозяйка дома, и погрозила Эдику, невинному оборванцу, кулаком.

— Отдай воротник, вредитель! — зачем-то крикнул Эдик.

Шкода кинул оторванный воротник рубахи в сторону Эдика и закричал:

— Да я проклинаю тебя! Слышишь, проклинаю! Да я напускаю на тебя нечистую силу! Она принесёт тебе скорую смерть! Скоро пойдёшь в могилу! Слышишь, ублюдок, скоро ты подохнешь в страшных муках!

Эдик обернулся опять. Выпучив глаза, Шкода так и стоял на пороге своей комнаты. Он направил раскрытые ладони своих вытянутых рук в сторону Эдика и делал руками какие-то взмахи.