Странствия с моим гуру - [25]

Мы поняли, что, после того как его вывезут в университетскую клинику и начнут обследовать, попасть к нему будет трудно. Лучше выбраться сейчас, пока люди взволнованы и хотят рассказывать.

И мы поехали.

Туда вела древняя дорога времен короля Акбара. Среди деревьев кое-где торчали каменные столбы, когда-то обозначавшие путь к границам королевства. По обочинам дороги стояли тонги, нагруженные мешками с шерстью. Рядом, свесив головы, лежали распряженные волы. Время от времени от их мощного дыхания в сожженной засухой траве поднимались красные облачка пыли. Под тонгами, раскинув обнаженные ноги, будто мертвые лежали возчики.

До самого горизонта тянулись иссушенные зноем поля — бесконечные волны окаменевшей глины.

Из огромного колодца, окруженного шестиметровым барьером заплесневелых камней, пара верблюдов вытаскивала объемистую кожаную бадью с клейкой водой. Воду сливали в ров, ведущий к полям сахарного тростника. Лучи света преломлялись в струящемся каскаде, будто кто-то играл зеркалом. Кругом носились птицы. Вороны и скворцы слетались сюда издалека, чтобы утолить жажду.

Мы миновали Матуру, священное место, где родился самый веселый из богов — Кришна, и выехали на ровную дорогу.

И вдруг нас окутал густой смрад, будто кто-то заехал пятерней прямо в нос.

— Чем это, черт побери, так воняет? — секретарь заслонил лицо ладонью.

— Посмотри, — схватил я его за руку, — там что-то копошится…

По краю дороги металась какая-то бурая перепончатая масса. Мы слегка сбавили скорость, и сразу же смрад стал будто бы осязаемым, встал сплошной стеной. Около рва лежала на спине дохлая корова с поднятыми к небу ногами. Ее окружало несколько сот сипов. Они взмахивали бурыми крыльями, и их голые розовые шеи извивались, как черви. Сипы переступали с ноги на ногу, закатываясь отвратительным хохотом.

— Бежим, — пробормотал секретарь, зажав рот платком.

Сипы подпрыгивали, раскрывали крылья, казалось, они гонят тяжелый запах в нашу сторону. Газы распирали тушу, внутри ее слышалось противное бульканье.

Я включил скорость, и мы помчались. Но смрад осел в волосах, в одежде. Выставив лица навстречу ветру, мы отплевывались и фыркали, как коты.

— Неужели тебе уж так необходимо было священнодействовать на этом погребальном пиршестве? — злился секретарь.

— Один раз такое следует увидеть вблизи…

— Ты забыл, что нам предстоит и обратный путь, мы еще глотнем этот запашок!

— Но тогда мы уже будем знать его источник. Неужели в тебе нет гордости первооткрывателя: был, видел, нюхал.

— Перестань, а то меня стошнит. Лучше смотри на дорогу.

Из мавзолея Акбара, огромного четырехэтажного сооружения, выскочили большие серые обезьяны с длинными, смешно закрученными над спиной хвостами. Они выбегали на дорогу и протягивали ладони, почти человеческим жестом выпрашивая милостыню.

— За гробницей сверни на проселочную дорогу, поедем прямо в деревню.

Машина подскакивала на ухабах, позади нее тучей подымалась красная пыль. В тени широких листьев бананов скрывались коричневые глинобитные хижины.

Навстречу нам выбежали голые детишки. Около машины уже вертелись старшие, показывали хижину и деловито решали, кто получит вознаграждение.

У порога нас приветствовал старый крестьянин в огромном тюрбане на бритой голове.

— No camera please[20], - предупредил он, — Здесь уже побывало много журналистов. Вспышки магния пробуждают в нем волка… Он набрасывается на людей и кусается. Посмотреть можно, только спокойно.

Но в тесных сенях шумело множество голосов. Там толпились женщины с детьми, сидящими на их бедрах, и какие-то крестьяне, которые притащились издалека, чтобы своими глазами увидеть такое необычное, почти божественное существо, правившее стаей волков на окрестных, заросших колючим кустарником пастбищах. Все расступились, пропуская нас к комнате, вход в которую был заставлен досками.

В полумраке я увидел худого мальчика, который неустанно бегал на четвереньках вдоль стены. На его теле виднелись многочисленные шрамы, больше всего на левом плече. Голову ему уже остригли ножницами наголо. Этот неутомимый бег вдоль стен таил в себе что-то волчье. Минутами мальчик приостанавливался, смотрел на нас, взвизгивал и продолжал двигаться мягкой поступью. Одно его ухо было покалечено, на нем виднелись следы почти уже засохшей крови.

— Что, его ранили во время охоты? — спросил я.

— Нет, — ответил высокий крестьянин, протиснувшийся вслед за нами, — Когда его схватили и связали, один из охотников надрезал ему ухо ножом, желая убедиться, что это не лесной божок. Из простых смертных течет кровь, а от богов, как известно, исходит сияние.

Я вздрогнул и с жалостью посмотрел на одичавшего мальчика. Он опустил голову и лакал по-собачьи воду из глиняной миски.

В сенях пахло терпким дымом и топленым маслом или еще каким-то жиром, горевшим в маленьком светильнике. Мне хотелось услышать подробности этой необычайной истории, я вышел из хижины за глиняную ограду, окружавшую двор. На ограде сушились аккуратно сбитые коровьи лепешки, которые предназначались для отопления кухни. Из лепешек торчали соломинки. Польские хозяйки таким же способом проверяют, испеклось ли тесто или серединка еще сыровата.