Странный рыцарь Священной книги - [36]

Я изумился. Невольно воскликнул:

— Господи!

Она продолжала, глядя на звезды:

— Легко ли сказать людям, коим ты неустанно твердил «Не противься злу», легко ли сказать им «Убивай!»

Я сказал ей:

— Без слова учителя Иоанна не было бы и учения его.

Она молчала. Я повернулся к ней лицом. И тоже устремил взгляд к звездам. Они бледнели — всходила луна. Старуха сказала:

— Жду от тебя знака. Пришли Ладу.

Я вернулся ползком, точно гусеница. Думал о том, что сейчас разобью скорлупу своего кокона, и дух мой воспарит, словно бабочка. Анри и Боян будут биться, как один человек — ведь оба бойцы и оба желают спасти Книгу. А Лада? Да, альбигоец хотел бы спасти богомилку, но видит ли он в Ладе женщину? Ничего я не знал о Бояне, оставалось лишь гадать…

Лада тоже не спала и тоже смотрела на тускнеющие звезды. Я лег подле нее, она повернула ко мне лицо. Ее дыхание обожгло меня. Я сказал ей:

— Этой ночью мы нападем на стражей. Когда скажу, известишь о том старуху.

Она оперлась на локоть. Спросила меня:

— Наши братья станут биться?

Я сказал ей:

— Во имя Книги.

Потом я разбудил Доминиканца. Велел ему известить куманов. Он не произнес ни слова, только кивнул. Распростерся ничком и зашептал слова молитвы.

Тут дощатая дверь скрипнула, вспыхнули факелы, и в загон ввалилась, шатаясь и вопя, толпа новых пленников. Они были привязаны за шеи, по несколько человек к одной жерди. Многие попадали на колени и стали задыхаться. Оказалось, пираты захватили и разграбили какую-то прибрежную деревню и пригнали оттуда новых пленных. Число наших стражей увеличилось, и биться с ними мы уже не могли.

4

Тем не менее, судьба пожелала, чтобы разговор мой со старухой не был напрасен. На следующую ночь дверь в наш загон отворилась снова.

Вошел пиратский главарь. Позади него — двое головорезов с факелами в левой руке и саблями наголо в правой. А за ними — Ясен, прижимая к груди лютню Пэйра. Он шел, будто во сне. Мы еще не улеглись, сидели вчетвером — я, Лада и Влад по левую руку от меня, Доминиканец одесную.

Главарь остановился возле нас. Он был в праздничных одеждах и белой чалме, украшенной золотым пером жар-птицы со сверкающими самоцветами. Одежды его также переливались блеском золота и шелка, на поясе висел нож, вынутый из ножен — он тоже сверкал. В рыжей, крашеной хной бороде поблескивали вплетенные в нее рубины, глаза светились, лицо было возбужденным и радостным. На лбу искрился третий, яхонтовый глаз.

Я понял: он пришел за Ладой.

Эта минута не была для меня неожиданностью. Я убеждал себя, что не наступит она, и не находил ответа на вопрос, как я поступлю, если все же наступит. Раньше, сплевывая через плечо и твердя «Нет, нет!», думал я, что рыцарь Анри способен совершить какой-нибудь опрометчивый поступок, но еретик Боян остановит его одним словом «Книга!»

Пират встал на колени и протянул к Ладе руки. В раскрытых ладонях его кипели-переливались жемчуга. Он торжественно произнес:

— Идем!

Лада поднялась, пират остался стоять на коленях. Губы Лады не дрогнули, но глаза запылали безумием. Влад встал рядом с нею, она, не глядя на него, левой рукой уперлась в его грудь. Он застыл. Я сидел, не шевелясь. Никто из нас не произнес ни слова.

Нарушил молчание Ясен. Он сказал:

— Она… Книга…

Лишь позже, в Мертвом городе людей-волков, понял я, что хотел сказать Ясен. А тогда подумал, что он останавливает нас, убеждает не противиться, думать о Тайной книге.

Ясен переломил лютню о колено, она затрещала, всхлипнула и упала на землю. Струны дрожали, постепенно затихая, как плач младенца, оторванного от материнской груди.

Предводитель пиратов вскочил и повернулся к Ясену, а тот молниеносно выхватил у него из-за пояса кинжал и вонзил в рыжую его бороду. Ясен нанес удар так, как нанес бы я — на груди, под одеждой, могла быть кольчуга, а под бородой билось незащищенное горло.

Пират потянулся руками к кинжалу, изо рта его хлынула кровь. Густая струя брызнула в лицо Ясену, и он упал на колени.

Двое пиратов отшвырнули факелы и бросились к нему. Они даже не взмахнули саблями — хотели, наверное, руками разорвать его на куски. Я вскочил на скованные цепью ноги, а сцепленные у запястий руки накинул на шею того пирата, что стоял ближе ко мне. Один поворот цепи — и он рухнул наземь. Я обернулся. Кулаки скованных рук Влада обрушились на темя второго пирата — я услышал, как череп его треснул, точно сухая тыква.

Оба факела горели на земле. Я схватил пиратскую саблю и факел. Влад перекинул скованные руки через верх вкопанного в землю столба, уперся в столб ногой и разорвал свою цепь. И тоже подхватил с земли факел.

К нам бежали уже с десяток пиратов. Но не добежали. Из тени, отбрасываемой башней, выскочила толпа богомилов, у них не было факелов, в полутьме белели только лица и руки. Богомилы набросились на пиратов, те отступили к башне, рубили и кололи саблями и падали под натиском толпы. К Доминиканцу подбежали куманы. Засверкали мечи, от цепей сыпались искры.

Я растер затекшие запястья. Наклонился, приподнял Ясена, вытер ему лицо краем одежды убитого пирата. Она была жесткая, должно быть царапала кожу, причиняла боль. Ясен сидел, не открывая глаз. Я опустился перед ним на колени и шепнул: