Странный рыцарь Священной книги - [18]

Шрифт
Интервал

Я посмотрел на пергамент. Содержание его мне было уже известно из послания голубя. Я только спросил Меркита:

— Где Пэйр?

И услышал:

— Он мертв.

Видимо, выражение моего лица вынудило его проговорить виновато:

— Он хотел умереть. Я дал ему возможность бежать. Он остался, чтобы быть убитым.

Я молчал. Меркит добавил:

— Анри, он был мне благодарен…

Я вытащил меч, положил себе на колени. Клинок зашуршал, выскальзывая из ножен — они остались под подушкой. Левой рукой я извлек из-за пояса пергамент, доставленный голубем. И сказал Меркиту:

— Тут написано все то, что сказал тебе Пэйр. Я знал это. Он не предатель.

Меркит повторил:

— Он хотел умереть.

Я сказал на это:

— Ты говоришь так, будто ты Господь Бог.

Он не прервал меня, и я продолжал:

— Когда мы бросали кости, решалась моя судьба: смерть или свобода. Тогда как ты ничего не терял. Ты желаешь быть Богом. Ты дал Пэйру возможность бежать или умереть. Но не дал возможности сразиться с тобой.

Он по-прежнему молчал. И я сказал ему:

— Не будь ты последним из племени Меркитов, я бы убил тебя.

Тогда он заговорил:

— У меня девять сыновей от трех жен. Теперь в племени Меркитов десять мужчин — девять моих сыновей, десятый — я.

Он хотел сразиться со мной. Хотел бросить вызов судьбе, чтобы увидеть ее решение — должен ли остаться в живых он — тот, кому она некогда даровала жизнь, ему, одному из десятков тысяч Меркитов. Или же останусь жить я, коему столько раз уже выпадал счастливый жребий.

Мы сразились. И я убил его.

8

Не торопясь осмотрел я наследство, доставшееся мне от Пэйра. Тощую котомку с какой-то одеждой решил я оставить первому нищему, какого встречу. Лютня была мне нужна. Листок со стихами я сунул под кольчугу вместе с посланием папы и роковым пергаментом, принесенным голубем.

Да, голуби… Конечно, Пэйр возил с собой клетку — с тремя голубями. Я сел перед ними на корточки, и они стали просовывать клювики сквозь ивовую решетку. Проголодались. Показалось мне, что я узнал того голубя, что принес известие о встрече у Бодуэновой башни. Он клевал мой палец, но нежно и ласково, как в то недавнее и далекое утро. Серое оперенье с черным ожерельем вокруг шейки — это и впрямь мог быть тот самый голубь. Отпусти я его, он вернулся бы в свою голубятню возле пчельника. Где были гнезда двух других голубей, я не знал. Сегодня, сейчас, я мог бы распознать и назвать поименно десятка два этих замечательных птиц — долгие годы дружил с ними.

Я вынул недоеденный Пэйром хлеб. Середина еще не успела зачерстветь. В задумчивости отщипывал я от него кусочки и скатывал хлебные шарики. Подносил на ладони голубям, и они склевывали их, трогательно поднимая головки и вытягивая шеи. Не мог я выпустить их из клетки, ведь они возвратились бы без ответных посланий, что вызвало бы тревогу. Можно было, конечно, свернуть им головы. Или зажарить на ужин. Но — говорил я себе — голуби, как и лютня, принадлежат Пэйру. Для других еретиков они были опознавательными знаками. Я решил взять голубей с собой.

Знай я заранее все, что случится в дальнейшем, взял бы я их?

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

1

Я поднялся на Святую гору над Царёвградом Тырновом и верхом на коне озирал город сверху. В то раннее утро долина подо мной была затянута мглою, но взошло солнце и растопило ее. Первым выплыл из тумана золотой крест собора на холме Царевец, затем показались зубцы крепости. Туман сползал по крутым обрывам скалистого полуострова, и город вырастал из него, делаясь все выше и выше. Пока не заблистали изумрудные воды Этера.

Я почувствовал, как опять болят челюсти. Всплыли в памяти два года плена в этом городе, когда я с утра до вечера стискивал зубы, и ночью тоже, отчего челюсти непрестанно болели.

Мне думалось о том, что некогда, много веков назад, стоял на этой горе царь-жрец, воин и маг. Закрыв глаза, я представлял себе сказочную крепость, не людьми сотворенную и недоступную врагу. А когда открыл глаза, увидел Тырнов. Скалистый полуостров с высокими, крутыми склонами, увенчанный каменными стенами и стройными башнями; реку, что обегает его со всех сторон во рву, выкопанном богами, извивается, как змея, а затем бежит к другому холму — Трапезице. К крепости ведет узкая скалистая гряда с пропастями по обе стороны и тоже рассеченная глубоким ущельем. Такая крепость не могла быть создана по прихоти природы, она была плодом ума человека, его мечты.

В этом сказочном городе могли происходить события, о коих рассказывается в сказках. Говорят, например, что тридцать лет назад, когда ромейский император стоял осадой под Тырновом, один пастушонок по имени Литовой, вышел из крепости, повернул назад, но был схвачен ромеями. В бреду, в предсмертной агонии сказал он, что послан в Тырнов с радостной вестью — на подходе войско освободителей, болгар и куманов, бессчетное конное войско. В действительности же не было никакого войска, оно существовало лишь в голове мальчика, потерявшего от боли рассудок, и в отважном сердце его… Однако встречались мне в Константинополе и зрелые мужи, бежавшие из-под Тырнова потому, что углядели вдали тучи пыли из-под копыт того самого войска и сверкание копий. Позже, ночью, освещенной пламенем горящих осадных машин, все ромейское воинство обратилось в безоглядное бегство, и растоптанных оказалось больше, нежели павших от болгарских стрел.


Еще от автора Антон Николов Дончев
Возвращение

Опубликовано в журнале «Иностранная литература» № 1, 1967Из рубрики «Авторы этого номера»…Рассказ «Возвращение» вошел в сборник научной фантастики «Человек, который ищет» («Човекът който търси», 1964).


Рекомендуем почитать
Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили

Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.


«Я, может быть, очень был бы рад умереть»

В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.


Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Нобелевский лауреат

История загадочного похищения лауреата Нобелевской премии по литературе, чилийского писателя Эдуардо Гертельсмана, происходящая в болгарской столице, — такова завязка романа Елены Алексиевой, а также повод для совсем другой истории, в итоге становящейся главной: расследования, которое ведет полицейский инспектор Ванда Беловская. Дерзкая, талантливо и неординарно мыслящая, идущая своим собственным путем — и всегда достигающая успеха, даже там, где абсолютно очевидна неизбежность провала…


Разруха

«Это — мираж, дым, фикция!.. Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе не существует!.. Разруха сидит… в головах!» Этот несуществующий эпиграф к роману Владимира Зарева — из повести Булгакова «Собачье сердце». Зарев рассказывает историю двойного фиаско: абсолютно вписавшегося в «новую жизнь» бизнесмена Бояна Тилева и столь же абсолютно не вписавшегося в нее писателя Мартина Сестримского. Их жизни воссозданы с почти документалистской тщательностью, снимающей опасность примитивного морализаторства.


Олени

Безымянный герой романа С. Игова «Олени» — в мировой словесности не одинок. Гётевский Вертер; Треплев из «Чайки» Чехова; «великий Гэтсби» Скотта Фицджеральда… История несовместности иллюзорной мечты и «тысячелетия на дворе» — многолика и бесконечна. Еще одна подобная история, весьма небанально изложенная, — и составляет содержание романа. «Тот непонятный ужас, который я пережил прошлым летом, показался мне знаком того, что человек никуда не может скрыться от реального ужаса действительности», — говорит его герой.


Матери

Знаменитый роман Теодоры Димовой по счастливому стечению обстоятельств написан в Болгарии. Хотя, как кажется, мог бы появиться в любой из тех стран мира, которые сегодня принято называть «цивилизованными». Например — в России… Роман Димовой написан с цветаевской неистовостью и бесстрашием — и с цветаевской исповедальностью. С неженской — тоже цветаевской — силой. Впрочем, как знать… Может, как раз — женской. Недаром роман называется «Матери».