Странные встречи славного мичмана Егоркина - [7]

– Ага, «моряки с Москвы-реки»! – поддакнул ехидный Митрич.

– Когда недогляд у команды-то случается, али вред кто пытается кораблю учинить – я на месте должен быть! А теперь… Чем заниматься-то будем? – вдруг пригорюнился Афанасий Лукич. Но ненадолго! Видно, воспоминания о былых подвигах и проделках грели его душу! И продолжил:

– Опять же – добрый Корабельный внимательно следит вокруг за встречными-поперечными кораблями с глупыми мореплавателями! Да подскажет как-то незаметно капитану или там вахтенному штурману – продолжал посвящать Егоркина Афанасий Лукич. – А вдруг там, на встречном судне, в капитанах, этот, как его, ну, да бес его… Память-то… да, на «А» начинается. Давно еще один командир крейсера учил своего штурмана: «Как увидишь» – говорит, судно к тебе приближается, так сразу и считай, что на нем капитан – один из двух на «А», один… нет, не асёл, но этот вроде бы тоже… А другой, который еще хуже…

– Алкоголик, что ли? – подсказал Егоркин.

– Нет, тот хоть иногда трезвый бывает и соображает… опять же опыт просыпается… а дурак же – никогда. Да нет! Вот, вспомнил: – а-ди-от! Им говорят, запрещено кораблями управлять, да они бедняги, об этом не знают!

– Так правильно будет – осел. И идиот! Это хронический и клинический дурак… – поправил и пояснил Егоркин.

– Вот уж не знаю, как правильно, но только именно так старый командир своих офицеров учил – а уж он-то службу знал! – упрямо повторил ощетинившийся Корабельный.

– Вот если прошляпишь его, да он к тебе подберется и ка-а-к… Никакой Корабельный не поможет! Корабельный самый лучший там, где морской порядок добро чтут! – подхалимничал кот Митрич. – А так – надо вовремя внимание привлечь!

– Однако, везде ты успеваешь?

– Нет, помогаю только, да и то – добрым мореходам! Глупый да ленивый и подсказки не поймет, и пинком его не сдвинешь!

– Да, и вахтенный матрос ночами – птица гордая! Пока, как следует, не пнешь – никуда не полетит! – поддакнул кот Митрич.

– А сколько лет ты по кораблям-то скитаешься? – спросил Палыч.

– А долго уже! Когда старый корабль становился годен уже только на дрова…

– На иголки? – поправил Егоркин.

– Это сейчас так говорят, на иголки-то. А раньше прямо в приказе по морскому ведомству писали – списать на дрова.

– Жалко было?

– Да конечно, жалко! А что делать? Век корабельный короче даже людского!

Так уходил я на новый корабль, который ладили на заводе в этот самый момент! И вот на нем вновь я обживался и понемножку брал на себя заботу о команде и самом новорожденном «пенителе морей»!

– Людей, вон, тоже жалко! – продолжал Корабельный. – Недавно, вроде бы, был молодым офицером или мичманом, потом у него стали появляться на мундире разные нашивки, большие звезды, планки, ордена и знаки! Радуешься за него. А потом – раз – а он уже весь седой, или лысый, уже – в гражданской одежде, а в глазах – море, то, что видел он в молодости, и где остались его друзья навсегда. Да, каждому – свое!

Егоркин взял антракт и прервал рассказ – в горле пересохло, а закуска вдруг угрожающе стала исчезать со стола – можно было и не успеть нейтрализовать выпитую, между делом, водку.

Отступление от сюжета

– Да! Вот так вот и получается! – подтвердил вдруг поскучневший Бардин, задумчиво шерудивший в углях затухающей уже печки какой-то проволокой. И продолжил свою мысль: – Это точно! Бывают корабли и лодки везучие, бывают невезучие! Одни корабли становятся знаменитыми, сражаются и тонут, погибая как солдаты. Другие же тихо доживают свой век… до суд разделки. Знал я одну дизельную лодку – все у ней было, кроме удачи! В молодости на виду всего Питера на Неве к быкам моста ее течением прижало, затем горела пару раз, а потом столкнулась с суденышком, в абсолютно-невероятной ситуации. И катерок этот утонул вместе с людьми…

– И я помню – сказал капитан вспомогательного катера Лесин, – один новенький, как игрушка, корабль на заводе «Янтарь» при спуске на воду оба винта потерял – не закрепили, так не бывает, ну, просто фантастика! Да и после приключений хватало. То одно, то другое… И люди гибли на нем, совершено на ровном месте… Далеко в море отпускать его даже боялись, другими кораблями заменяло неудачника командование… Было дело!

– Любой из нас такие корабли припомнить может! – заключил Егоркин, жующий бутерброд с жирной домашней ветчиной.

Вытерев руки вафельным полотенцем и вновь наполнив горячим чаем «сиротскую»(8) кружку, мичман продолжал: – Долго тогда мы проговорили, до самого утра. Узнал столько, что хоть книгу пиши! Жаль, не дал Бог таланта!

– А, если и дал его тебе чуть-чуть, то лени отсыпал, не скупясь! Ты и письма-то из пяти строк пишешь! – подначил мичмана Коромыслин.

Палыч сделал вид, что пропустил критику мимо ушей и продолжал:

– И кот тоже был с нами, поддакивал да комментировал. Это такой кот, я вам доложу, что некоторым служакам даст фору!

– Но-но! – возмутился Коромыслин, и даже привстал со своего стула.

– А ты-то тут причем? – искренне удивилась публика.

– А чего он своими глазищами на меня презрительно зыркает? – возмущался Коромыслин.

– Знает кошка, чье сало съела! – удовлетворенно отметил Егоркин, – это мы недавно с ним поспорили по происхождению морских традиций! – пояснил он для всех присутствующих.