Странности любви - [15]

Шрифт
Интервал

Причастность к неформальной группе так же необходима человеку, как любовь, дружба, семья. В Древней Руси ни профсоюзов, ни клубов по интересам не было, но заставляло же что-то селиться рядом и стрельцов, и казаков, и гончаров: до сих пор держатся в названиях давно сгинувшие стрелецкие, казацкие и гончарные слободы. Как своя рубашка ближе к телу, так неформальное объединение ближе к душе. Это одна из последних линий обороны, тесноватая, но надежная цитадель внутри обширной городской стены. Поэтому бороться с неформальностью так же бесперспективно, как с дружбой или семьей.

Существовавшая долгие годы — да и сейчас, пожалуй, не отошедшая идея, что неформальные объединения возникают лишь потому, что мы в своей работе чего-то недосмотрели, не проконтролировали и не сумели отвлечь, на мой взгляд, глубоко непродуктивна — стоит неформальное формализовать и взять под контроль, как из кровоточащего пня тут же рванутся к небу двенадцать живых побегов.

Что останется?

Говорят, что любое неформальное молодежное движение — просто мода и, как всякая мода, быстро проходит. Словно пена морская: вздулась, опала, и нет ее, как и не было, одна ровная поверхность. Или эволюция прически: сперва отпустили волосы, потом сбрили — вот и весь результат.

Да, мода преходяща. Но что-то же остается? Вот была некогда шумная мода на географические открытия, на Колумбов и Магелланов. А потом прошла — уже лет полтораста никто ничего не открывает. Вот смотрите: мода прошла, а кое-что осталось — Америка, Австралия, Антарктида. Конечно, смешно сравнивать наших доморощенных неформалов с великими мореплавателями. Но, может, и их усилия дают хоть какой результат? Пусть не Америка, пусть Малые Антильские острова — но ведь тоже суша, вдруг когда и пригодится.

На мой взгляд, в целом ряде случаев наши неформалы плавали не зря.

Вспомним для начала смешных, жалких, со всех сторон пинаемых «стиляг» — любимых героев сатиры начала пятидесятых. Что осталось от их зеленых шляп, кричаще-пестрых галстуков, желтых туфель на толстой микропоре?

А ведь осталось! Стремление к яркости, даже наивное до анекдотичности, принесло пользу, помогло расшатать серый стереотип. И сегодняшняя московская, ленинградская, ростовская толпа украшает улицу, как парижская или варшавская. И, готовясь в зарубежный вояж, наш отечественный турист уже не мечется в панике по городу в поисках «выездного» костюма — спокойно надевает то, что висит в шкафу.

А романтическая волна «бардизма-менестрелизма»? Как же возмущала она чиновников шестидесятых годов полной своей неподконтрольностью! Уличную песню нельзя было ни запретить, ни, что еще более обидно, разрешить: фольклор космической эры переходил из уст в уста, с гитары на гитару, с кассеты на кассету, и просто некуда было влепить даже благородный штамп…

Мода ушла — а так много осталось! И дело не только в этом, что поющая молодежь выучила наизусть и разнесла по огромной стране удивительные стихи Булата Окуджавы, не только в том, что сохранила и передала сильно запоздавшим издателям сотни песен Владимира Высоцкого. Самодеятельная песня (этот хитроумный термин в конце концов кое-как культуру объединит с руководителями культуры) невольной, но жесткой конкуренцией заставила и профессиональную песню резко поднять порог допустимого — «Ландыши, ландыши, светлого мая привет» нынче уже не споешь…

А «хиппи первого призыва», элегантные неряхи обоего пола, длинноволосые оборванцы в джинсах, демонстративно заштопанных белыми нитками, поднявшие над странной своей толпой беззащитный лозунг «Любовь, а не война»? Сколько практической пользы принесли человечеству эти предельно непрактичные неформалы! Ведь совсем недавно на собрании, в театре, даже на дружеской вечеринке мы обязаны были походить друг на друга, как униформисты в цирке: черный костюм, черные ботинки, белая рубашка, черный галстук. А нынче доктор наук встречает зарубежного коллегу в старом свитере, и нисколько по этому поводу не комплексует, ибо зарубежный коллега скорей всего сам явится в старой куртке. Из века в век драные локти считались позором. И только интеллектуальные оборванцы послевоенной эпохи освободили от рабства перед собственным пиджаком нас.

Кстати, движение хиппи несло в своих глубинах два серьезных нравственных начала, которые, на мой взгляд, имеют немалое значение для будущего. Во-первых, демонстративный отказ встречать по одежке — по уму и только по уму. Во-вторых, бережное уважение к природе, ибо, выбрасывая ношеное во имя с иголочки нового, мы отправляем на свалку дубравы и ельники, черноземные степи и невосстановимые недра земли, не говоря уже о миллионах рабочих часов — невозвратных часов нашей жизни. Не разумней ли во всех отношениях «хипповать», донашивая до дыр не только носки и рубахи, но и холодильники, диваны, машины? И мы будем свободнее, и планета целее.

Ладно, это все давнее. Ну а из нынешнего — есть что полезное?

Думаю, есть. Тот же брейк. Вряд ли он сгинет бесследно в пучинах времен. То есть сам-то, конечно, сгинет, но след останется.

Танец этот, на случайный взгляд, до крайности нелеп. Ну, чего хорошего, когда молодой парень под музыку копирует движения роботов: руки, как рычаги, ноги, как рычаги, шея, как рычаг. Это «верхний» брейк, а есть еще и нижний — там вообще. Девушка, красотка, венец творения и вот она вертится сперва на голове, а после на ее противоположности! Где грация? Где изящество? Где нежность?


Еще от автора Леонид Аронович Жуховицкий
Банан за чуткость

Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».


Ребенок к ноябрю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Будь готов к неожиданному

Шла ранняя весна 1942 года. Молодой военный следователь, лейтенант юстиции Алеша Кретов, пробывший на фронте три месяца, был не слишком удовлетворен тем, чем ему приходится заниматься. Дело о халатном обращении с казенным имуществом, разоблачение интенданта, укравшего бочонок спирта, и прочие «мелочи» — нет, не о таких расследованиях он мечтал, выбирая интересную и опасную профессию следователя. Но очередное порученное Алеше дело,  на первый взгляд, мелкое и рутинное, — поиски исчезнувшего из части бойца Духаренко — вдруг оборачивается неожиданной стороной...


Последняя женщина сеньора Хуана

Сам Леонид Жуховицкий считает пьесу «Последняя женщина сеньора Хуана» своей лучшей работой.


Девочка на две недели

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лягушка в сметане

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Комната из листьев

Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Огнем опаленные

Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.


Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».