Странники. Петли Истории - [5]

      — О корпускулярно-волновой природе? А как это?

      Вновь, вновь я сказал чушь, претендующую на умность.

      — Ты слышала о Зеноне Элейском?

      — Нет. Кто это?

      — Древнегреческий философ такой. Слышала об Ахилле и черепахе?

      — Забудь ты про черепаху! Я пригласила тебя сюда, чтобы ты не думал ни о чём. Ни. О. Чём. Понимаешь?

       — Понимаю. Только, боюсь, если я не буду думать ни о чём, то во мне вообще ничего хорошего не останется.

      Света надолго затихла. Она соображала, что не давало мне делать что-то такое, на что она рассчитывала.

      — О тебе говорят, будто ты не обычный человек, — сказала она, поразмыслив. 

      — Правильно говорят, — гордо согласился я. — Я необычен. Я динамичная, органично развитая личность.

      — Нет, про тебя говорили другое. Про тебя говорили, что ты из прошлого.

      — Антон по морде не получал давно...

      — Мне можно было и не рассказывать. Я чувствовала, что ночью, после которой тебя нашли, творилось нечто страшное. Мне снились кошмары. Мне приснилось, что ты пришёл к нам не один. И не такой добрый, каким мы тебя видим, — говорила Света.

      — И точно. Я опасен. Я неадекватен. Меня нужно срочно изолировать от общества. Особенно, от маленьких девочек.

      Света переложила кошку на меня, ушла ненадолго на второй этаж и возвратилась с волшебной палочкой, похожей на бенгальский огонь, только не такой яркой.

       — Сейчас я узнаю, что тебя гнетёт, — произнесла она, касаясь моего лба самым пламенем на конце палочки. — Тебе больно. Ты не знаешь, что и почему у тебя болит, и это не даёт тебе расслабиться. Я помогу тебе. Хорошо?

      Вздыхаю. Никому не сказал я о боли, даже Вам. Никого не вдохновляют вздохи людей по поводу болезней, а с другой стороны, все любят пожаловаться, усугубляя общественную неприязнь к жалобам. Но коль скоро заговорили мы о немощах и недугах, признаюсь: в моём организме периодически изъявляет желание отвалится нечто вроде печени. Я говорю себе, что ничего, авось не подохну, но  в двадцать втором веке, отравившись токсичными веществами, коих хватает в любом заброшенном городе с развитой промышленностью, или подвергшись воздействию остаточного жёсткого излучения, подохнуть весьма вероятно.

      — Я целительница. Ты можешь не бояться меня.

      — Я и не боюсь.

      Неуверенно кивнув в ответ на моё заявление, Света спросила, что я ел, пока жил в лесу. Я ответил, что жил в лесу всего-то часов девять и кушал только яблоки. Света осведомилась, продольные на них были полоски или поперечные. Я не помнил, а помнил только, что росли они в нашем квартале.

      — Поздравляю, они были ядовитые, — обрадовала меня целительница. — Но ты не умрёшь, раз до сих пор бегаешь. Главное, знай на будущее: яблоки с поперечными полосками изменены генетически. Мы специально высаживаем их, чтобы они перерабатывали яд из почвы, где она сильно загрязнена.

      — Фу ты, чёрт, а у меня аж сердце в пятки ушло, — я ударил ногами друг о друга. — Эй ты, вылезай из пяток!

      Света сварила мне магическое зелье, заставила, обжигаясь, выпить. Шептала:

      — Слушай меня внимательно, и я научу тебя тому, что могут делать только те люди, у которых нет ничего за душой.

      — Ничего? — я приподнял брови.

      — Вещей. Если отвлекаться от самого себя на вещи, то то, что нужно тебе сейчас, не получится никогда. А теперь ляг на спину. Закрой глаза.

      — Ты будешь колдовать?

      — Нет. Колдовать будешь ты.

***

      Relax продолжается — но сменяется направление отдыха. Вместе с душой должно отдохнуть и телу. Предлагаю чуть-чуть побыть интровертами.

      Вселенная, с какой стороны ни глянь, совершенна, но мы не видим совершенства нигде. Даже в самих себе. «Тело» и «душа». В том значении, в каком мы употребляем эти слова, их не существует. Ни того, ни другого нет. Есть мы. Цельные и нераздельные люди. Так говорил голос Светы и сине-зелёная круговерть под закрытыми веками, и запах пекущихся плюшек.

      — Ты неплохо экипирован для приключений. Но ты об этом не знаешь.

      У нас в пальцах есть кости. Чувствуем ли мы их? Приятно ли нам от того, что они там есть? Странные вопросы, не правда ли? Но это потому, что мы ничтожно мало времени уделяем самим себе. 

      У меня были вещи. Я видел их каждый день, каждый день пользовался ими. Я чистил их тряпочкой от пыли, стирал их, радовался, когда старое сменялось новым, дешёвое — дорогим, модное — ещё более модным. На дырявый носок я смотрел чаще, чем на свои ноги. Но что важнее?

       — Так жалко уделять своё время вещам. Помнить их устройство, назначение. На какой они лежат полке, в какой коробочке. Жалко...

       Нам кажется, что мы думаем головой. Это не так. Мы пронизаны паутиной чувствительных связей, сложных и совершенных, абсолютно безошибочных. Связи эти проектировались и отлаживались сотни миллионов лет существования жизни — а при ином раскладе нас бы и не было. То, что мы называем сознанием, по тончайшей цепочке нервных клеток может проникнуть в самые отдалённые уголки организма. Может быть, Вы совершали трансконтинентальное путешествие. Но пробовали ли Вы отдохнуть на выходных в кончике собственного безымянного пальца? Пробовали почувствовать основание ногтя, пульсацию капилляров, тепло — ровно 36,6 С