Странники. Петли Истории - [2]
Я не знаю. Давайте на всякий случай будем начеку.
Я не знаю. Я улёгся на Дороге среди Руин под Дождём. Справа от меня — ржавый рельс, слева — ржавый рельс. Щебёнка впивается в спину, и это приятно. Поезд не может меня раздавить — даже поезд-призрак.
Я давно промок и пропитался грязью. Мне тепло. Это почти как ванна, только ещё лучше: я люблю запах мокрой ржавчины, запах мокрой травы. Тропический ливень, шумящие листья, бог Перун, гремящий на коне по тучам над Поклонной Горой и Кутузовским проспектом, и сами тучи, густые, мягкие. Мои глаза устали от колючего света мониторов, от коричневых плит прямоугольных зданий, от пластмассовых цветов реклам. Мои глаза как будто вернулись из марш-броска и улеглись на мягкую койку, и мне не надо напрягаться, чтобы плакать: дождь делает всё за меня.
Дождливый мир. Мокрая трава — совсем не то, что сухая трава. Мокрая девушка не похожа на сухую. Мокрый ветер, туманы, болота. Гнилушки, грибы, чащи. У меня нет врагов.
Я не двигаюсь. Мне не надо чистить кремом ботинки, отряхивать с брюк прах и кошачью шерсть. Я не боюсь быть мокрым. Я не растворюсь в воде, потому что я не грязь, не косметика, не сахар, не реагент. Я буду лежать на шпалах, потому что мне так хочется, а когда мне захочется встать, я встану, и никто не упрекнёт меня в нарушении этикета.
Столб без проводов склонился надо мной. Провода кто-то спёр. Кто-то жив, помимо меня, и он ворует цветные металлы у несуществующего государства.
В болоте квакают. Залезли туда и квакают. Ничего хорошего в московском болоте квакать не может. Надо разобраться.
Потом. Когда я отлежу спину, когда я нарадуюсь расстоянию до Матрицы, тишине. Постъядерной Безмятежности.
Потом в нашу композицию войдёт (если захочет того) один необходимый элемент — зритель. Вы. С Вами мир будет самодостаточным.
Автомобиль останется без бензина кучей железа. Без входящей информации не заработает компьютер. И произведение искусства будет ничем без зрителя. Знаете, почему гении так пекутся о судьбах мира? Потому что они хотят вечно жить. Умерев, они продолжат существовать в своих творениях. Продолжат — при условии, что творениями будут пользоваться. А как ими будут пользоваться, если мир умрёт?
Не бойтесь же, продлите существование мира. Дёрните поводья Пегаса, и он послушно спустится на топкую московскую землю. Я встану со шпал и подойду к Вам. И мы с Вами встретимся во времени, в заранее назначенный день двадцать второго века.
Здравствуйте. Располагайтесь как Вам заблагорассудится. Любуйтесь мирами — не мной. Во мне нет ничего особенно примечательного — разве что армейские ботинки, которыми можно бить по мордам диких собак и диких людей.
Хотите, я покажу Вам мой дом? Это четырнадцатиэтажное строение в стиле функционализма, обладающее всего одним недостатком: его взорвали лет пятьдесят назад. Чтобы на него посмотреть, надо спуститься с железнодорожной насыпи, раздвинуть разросшиеся кусты шиповника, пройти под голубоватыми ёлками по мокрой опавшей хвое, аккуратно форсировать автодорогу, из которой торчат молодые клёны, арматура и куски асфальта, и усесться у подножья потемневшей кирпичной сорокаэтажной башни на пологой возвышенности. Оттуда мы увидим местами заросший глиняный пустырь заброшенной стройки, в центре которого коричневеет затопленный котлован под другую сорокаэтажную кирпичную башню. Перед котлованом лежит упавший подъёмный кран — никто не знает, какого он был цвета, когда стоял и поднимал бетонные блоки. Несколько вагончиков для рабочих прогнили так, что от них остались только кучи брусьев. За бывшей стройкой высится обломок длинного девятиэтажного дома-корабля. Он похож на скалы Большого Каньона, которые похожи на обвалившиеся дома в стиле функционализма. А слева от стройки возвышается потрескавшийся небоскрёб из золотистого стекла. Вершину его мешает рассмотреть дождь, а подножье — трава, густая, высокая.
Что же мой дом? Как мы увидим его, если его снесли? А вот как: надо вспомнить, что наблюдать можно не только зрительно, но и интеллектуально. Мы присядем под широкими тяжеловесными балкончиками кирпичной башни, где чуть посуше, и посмотрим на стройку ещё раз.
На месте котлована в славные времена, ознаменованные правлением Леонида Ильича Брежнева, из коричневых плит возвели четыре четырнадцатиэтажных прямоугольных здания. Подле них росли берёзы, сирень и рябины, под окнами стояли автомобили «Москвич», «Волга», «Победа». Потом их сменили «BMW», «Ford», «Honda». Деревьев стало поменьше. Коричневые плиты украсили зелёными и белыми узорами из кафеля. В одном из домов жили-были старик со старухой.
— Дед, — спросила старуха однажды субботним вечером, — а ты куда макароны дел?
— В холодильник поставил, — ответил старик, и тут на дом шлёпнулась ракета весом в двадцать четыре тонны, несущая на себе ещё четыре тонны заряда в тротиловом эквиваленте. Это пытались взорвать находившиеся поблизости военные коммуникации и промахнулись. А может, сошли с ума от плохой жизни и решили всех убить.
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.