Странница - [37]

На самом деле руки эльфа были нежные.

— Не злись, — сказала Лена в куртку. — Мне просто так скверно, что я на всех кидаюсь хуже злой собаки.

— На тебя? Я бы и рад позлиться, да не получается. Особенно теперь. Аиллена, посмотри на меня, пожалуйста.

— Шея устает на тебя смотреть.

Милит встал на колени и задрал голову.

— А так?

— Так не устает. Ну, я на тебя смотрю. Хорошо выглядишь. И очень даже красивый. Глаза вон какие синющие, таких в природе не бывает.

— Я люблю тебя, Аиллена.

Лена взяла его за уши… то есть за одно ухо, другого на привычном месте уже второй год не было (Милит лукаво усмехнулся) и прижала лицом куда пришлось. К груди вообще-то пришлось.

— Я знаю. Ну ладно, будем считать, что ты меня нашел, хорошо? Уже темнеет. Пойдем ликвидировать панику.

Милит держался чуть сзади. Эскортировал и делал вид, что ничего не произошло. Чудак. Все равно уже наверняка знают. Он проводил Лену до дома, где сдал с рук на руки Карису, Карис тут же принялся ворчать и получил от души. Лена загнала его в комнату, усадила рядом с Маркусом и учинила такой монолог на тему «И Светлая имеет право на одиночество», что они оба устыдились. Или изобразили, что устыдились.

Как ни странно, у Лены проснулся аппетит, не то чтоб волчий, но уж лучший, чем утром. Ну да, вообще-то она прогуляла обед и его пришлось совместить с ужином. Она умяла целую миску творога со сметаной и вареньем и пару кусков хлеба. Маркус умилялся, как старая бабушка над внучкой, что не мешало ему этот же творог наворачивать за милую душу и в существенно больших количествах. Через час после ужина Лена отправилась в баню, дав Маркусу честное слово, что даже в гости ни к кому не зайдет, честно вернется, как только примет душ. И сучки из волос уберет. Куртка у Милита была большая, но голова и ноги на нее все равно не вошли.

А ведь Ариана и прочие уговорщики были не так уж и неправы. Лена чувствовала себя спокойнее. Расслабилась в самом деле. Шея не ныла и не болела спина. А после душа стало так хорошо, что она даже улыбнулась сама себе. Вот еще бы прийти домой и найти там шута…

Его, конечно, не было. Маркус и Карис отчаянно резались в сложную карточную игру «на щелбаны» и выигрывали попеременно и уж так старательно щелкали друг друга, что только треск стоял. Лена пожелала им не проломить друг другу черепа и ушла к себе. Удивительно, но уснула она быстро и как-то окончательно, без этого утомительного выныривания в полусон, без кошмаров и трудных снов. Как там Ариана выразилась: мужчина, знающий женское тело лучше своего собственного. Точно про Милита…

И на следующую ночь она уснула довольно легко, правда, проснулась в полной темноте — с вечера небо затянуло облаками — но с ощущением чьего-то присутствие и сразу вспомнила Сайбу и эльфа с ножом.

— Кто здесь? — неприлично визгливым шепотом спросила она, и голос Милита ответил:

— Я. Прогонишь?

А ведь уйдет. Послушно и безропотно. Однако обрела ты, Елена вовсе не прекрасная, силу над противоположным полом…

— Нет.

Он последние двести лет не касался женщины, потому что если какая-то мысль и появлялась у Лены в эту ночь, то самая незатейливая, но емкая: «Дорвался». Устала она страшно, но усталость была совсем другого рода… расслабляющая. Угомонился он незадолго до рассвета, уснул, а у Лены не получилось: только задремала, заорал где-то чокнутый петух, да заорал так, словно его живьем в суп запихивали, и разогнал сон. Рядом ровно и еле слышно дышал Милит. Интересно, а совершенство эльфов простирается настолько далеко, что они вовсе не храпят? Его тяжелая рука прижимала Лену к кровати, но в этом даже что-то было. Когда-то ей нравились крупные мужчины, так, чисто абстрактно. В телевизоре. В реальности ей нравился длинный и худой и уж никак не похожий на атлета…

Слезы наконец-то прорвались, но самотеком. Она не всхлипывала и не рыдала. Смотрела в рассеивающуюся тьму за окном, а слезы все лились. Милит проснулся — наверное, намокла подушка, но не стал впадать в панику: ах-ах, какой кошмар, Светлая плачет! — а принялся целовать ей глаза и вытирать рукой щеки и совсем не подходящим вояке ласковым шепотом бормотать утешающие слова. Наверное, утешающие. Не ругался же он, наверное. Говорил он на поющем эльфийском. Такой язык необычный. Называют отдельные слова — только легкий оттенок певучести. Говорят длинное предложение — песня. Интонации такие странные… А слова по отдельности — нормальные. Даже если по именам судить: Милит, Кайл, Далин… Чуточку пропевают первый слог. Ударение не фиксировано: Милит — на первый слог, Лиасс — на второй, Ариана — на третий…

Уняв ее слезы, Милит слинял через окно. Интересно. Нравственность ее блюдет, что ли, или не хочет с Маркусом сталкиваться?

А эльфы знали. Точно. Лена это чувствовала. Они не косились на нее. Кстати, это им вовсе было несвойственно: они всегда смотрели прямо в глаза. Они не косились на Милита. Они просто выглядели удовлетворенными. Примерно через неделю Ариана не удержалась:

— Разве я не была права? Разве тебе не стало легче?

— На душе?

Ариана подумала.

— На душе — вряд ли. Но ты даже ходить легче стала. Цвет лица улучшился. Аппетит появился. Спишь лучше.