Странная практика - [65]

– Мы просто беспокоимся о Стивене, вот и все. Я с ним дружила много лет, а он перестал отвечать на письма. Я решила попробовать хоть что-то узнать.

За столом сидели двое мужчин. Один смотрел на них холодными бледно-голубыми глазами и источал бюрократическое неодобрение, а второй (помоложе, строение его лица напомнило Грете неких знакомых грызунов) казался несколько менее враждебно настроенным, но боящимся своего начальника. Она не особо удивилась, когда на выходе он их догнал.

– Извините за все это, – сказал он, – просто… полиция несколько раз сюда приходила с такого же рода вопросами: дело… в той истории с четками на месте убийств. Они никак не поймут, что это не имеет никакого отношения к Церкви, только талдычат о религиозных культах, а это крайне неприятно.

Грета сочувственно похмыкала, дожидаясь, чтобы он добрался до сути.

– Насчет Хейлторпа, – наконец проговорил он. – Мы не знаем, куда он отправился, но перед уходом у него вроде как появилась неуверенность в своем призвании. Порой такое случается. Люди… э… отсеиваются, так, кажется, принято говорить. Ну… там… когда Хейлторп ушел, его сосед был ужасно расстроен и, честно говоря, тоже ушел. Для всех нас это было не очень удачное время.

– Сосед? – переспросил Ратвен.

– Эрик Уитлоу. Многообещающий студент, но… да, возможно, немного неуравновешенный.

– А Уитлоу тоже исчез?

– О нет, – ответил мужчина. – Нет, но он… немного не в себе. Однако, насколько я понимаю, он по-прежнему в Лондоне. Я могу дать вам последний известный нам адрес.

– Спасибо, – поблагодарила Грета, переглянувшись с Ратвеном.

* * *

Здание, в котором теперь проживал Эрик Уитлоу, было немногим лучше семинарии в архитектурном отношении, но от него хотя бы и не ожидалось внешней красоты или приветливости: один из никудышных домов в Уэст-Хэме с квартирами под аренду. На входной двери был ряд из пяти кнопок звонков с написанными от руки фамилиями. «На грани клоповника», – подумала Грета и нажала ту кнопку, которая была помечена «УИТЛО», без последней буквы.

Спустя довольно долгое время дверь открылась, обнаружив девицу в пижамных штанах и футболке с рекламой рок-группы, о которой Грета никогда не слышала. Она смерила их с Ратвеном быстым взглядом и спросила:

– Чего?

– Мы пришли повидать мистера Уитлоу. Эрика Уитлоу. Он дома? – спросила Грета.

– Его? Он чокнутый, – заявила девица, глядя на них с подозрением. – Дверь не открывает. И вообще, кто вы такие?

– Я… – начала, было, Грета, но Ратвен ловко ее прервал, и та увидела, как под его чарами у девушки меняется лицо.

– У нас есть общие знакомые, – сказал он. – Просто хотим поговорить с Эриком, если можно.

Она уже кивала, уставившись на Ратвена широко распахнутыми глазами: Греты в ее мире явно не существовало, а сама девица только что вступила в ряды людей, мимолетно и безответно влюбленных в Эдмунда Ратвена.

– Заходите, – пригласила она. – Я сижу и зубрю, но как раз собиралась заварить чаю. Хотите?

– Вы очень добры, – проговорил он. Она отступила, позволяя им войти. – Огромное спасибо, но мы не будем задерживаться. Будет чудесно, если вы просто покажете нам комнату Эрика.

– Конечно, – сказала девушка, и Грета почти увидела у нее над головой сердечки и купидончиков.

Поднимаясь по лестнице следом за Ратвеном и его новой поклонницей, Грета тихо вздохнула. Несомненно, это умение было полезным, но порой ей хотелось, чтобы он не применял его при ней: наблюдать за подобным было неловко.

Девушка привела их к последней двери по коридору и постучала.

– Эй, Эрик, – объявила она, – к тебе пришли. А я хочу получить обратно свою кружку, и пусть на этот раз она будет без странной новой жизни, ладно?

На это пришел глухой ответ, который Грета интерпретировала как «валите нах», а девушка вздохнула.

– Он и правда чокнутый, – сказала она. – Извините… может, вы придете попозже? Он обычно встает к середине дня или к вечеру… Эрик, ну же, открой, к тебе пришли!

На этот раз «валите нах» прозвучало гораздо ближе к двери, и они даже услышали щелчки: отпирали несколько замков. Дверь открылась – неширокой щелкой. Створка осталась на цепочке, и Грета мимолетно испытала глубокое сочувствие к соседям Эрика Уитлоу.

Пара полных подозрения глаз вперилась в них из-под невероятно большой копны волос. Трудно было определить, где заканчивается шевелюра и начинается борода: большую часть лица занимала спутанная масса растительности песочного цвета. Грете вдруг вспомнился персонаж одной из комедийных серий «Монти Пайтон».

– Вы кто такие? – спросил Уитлоу.

На этот раз Грета предоставила Ратвену возможность говорить первым.

– Мы друзья Стивена Хейлторпа, – сказал он. – Нам можно войти?

Уитлоу оказался более стойким, чем его соседка, но через несколько секунд его подозрительность исчезла, и он открыл дверь по-настоящему. Представшая перед ними картина более чем убедительно подтвердила утверждение девицы о чокнутости соседа. Зрелище было и правда странное, однако Грета только сказала «спасибо» и прошла в комнату первой, предоставив Ратвену прощаться с его новой подругой.

Она остановилась в узком проходе по центру комнаты, осматриваясь. Все стены и часть потолка были покрыты иконами. Гипсовые святые стояли рядком на подоконнике и теснились на столе и платяном шкафу, деля это пространство со свечами. В комнате стоял сильный и неприятный запах, говоривший о том, что если не в одолженной кружке, то где-то еще точно зародилась «странная новая жизнь». К нему примешивался не менее неприятный запах самого Уитлоу, который, похоже, бросил мыться и бриться уже довольнодавно.