Странная философия ненасилия - [34]

Род, включавший человека без остатка, нес за него и всю полноту ответственности. Но при этом он ни в малой степени не считался с его индивидуальностью. Варвары мыслили только в родовых понятиях. Пояснить это можно так.

Если в сегодняшней российской глубинке некто Петров выбьет в драке зуб некоему Сидорову, никаких сомнений не будет: именно этому Петрову и отвечать за содеянное. Правда, не так, что Сидоров тоже выбьет у него в аккурат такой же зуб, который утратил сам. Государство, а вовсе не Сидоров вместе со всем своим родом Сидоровых, определит наказание данному конкретному Петрову.

Но в тот период жизни варваров, о котором мы говорим, никакого государства еще просто нет. А потому вопрос ставится и решается так. Род Петровых нанес ущерб роду Сидоровых — в размере 1 (один) зуб. На совете старейшин главой рода Сидоровых предъявляется соответствующая претензия роду Петровых. Принимается справедливое решение о возмещении ущерба: Сидоровы должны выбить 1 (один) зуб у Петровых, после чего роды обязаны помириться. Затем старейшина рода Петровых принимает решение: чей именно зуб будет выбит. Может быть, он выдаст на выбивание зуба именно того Петрова, который и выбил зуб в драке. Но если именно этот Петров по каким-либо причинам не может быть представлен для расправы, а Сидоровы, тем не менее, требуют возмездия, то старейшина рода вполне может выдать им и какого-нибудь другого из Петровых.

Именно такое значение и имело на заре человечества известное правило «Зуб за зуб, око за око». Речь шла именно о зубе рода, а не о зубе индивида. И если в ходе какого-нибудь конфликта один род убивал у другого рода молодого, трудоспособного мужчину, то, естественно, он должен был понести равный ущерб: в ответ тоже должен быть убит молодой, трудоспособный мужчина — не столь важно, какой именно…

«Во Фризии к мести взывал сам покойник, он иссыхал подвешенный в доме до того дня, когда родня, наконец отомстив, не получала права его похоронить <…> Для того, чтобы убитый мирно уснул наконец в могиле, гибель самого убийцы не была обязательной, достаточно было смерти одного из его родичей. И если у Ведуто, завещавшего месть, желанный мститель нашелся, как нам сообщают, двадцать четыре года спустя, то, разумеется, месть пала не на самого убийцу, а на его родственника»[13].

Сложность, однако, заключалась в том, что такой «естественный» и «честный» обычай кровной мести вовсе не всегда позволял нанести строго взвешенный и выверенный ответный ущерб. Говоря проще, вовсе не всегда удавалось убить только одного молодого, трудноспособного мужчину — как раз такого, какого нужно. «В случае возникновения межродовой вражды никогда нельзя было предугадать заранее, чем именно может закончиться эта вражда, ибо две враждующие между собой родовые группы могли уничтожить друг друга до последнего человека. В норвежском Законе о местном самоуправлении или, другими словами, Законе о провинции, вступившем в силу в 1200 г., так же как и в исландских сагах того же периода, даются описания трагических последствий, которые могли бы произойти в случае межродовой вражды»[14]. Некоторые скандинавские законы, по аналогии с которыми была создана, кстати говоря, и «Русская правда» Ярослава, начинались с перечисления родов, которые уничтожили друг друга без остатка, сводя «справедливые» счеты.

Если два рода никак не могли примириться, продолжая бесконечную кровную месть, в дело вступало народное собрание, то есть собрание войска племени — всех его мужчин, способных носить оружие. Чтобы прервать череду взаимных убийств, народное собрание заставляло роды примириться, скажем, на таких условиях: потерпевший род получает денежную компенсацию за убитого, приблизительно равную тому имуществу, которое убитый мог бы принести роду своим трудом. Впоследствии «стандартные» ситуации были записаны в виде правовых норм, в которых определялись денежные штрафы за то или иное распространенное преступление — убийство, отсекание руки, вырывание усов или клока из бороды, удар мечом в ножнах, выбивание глаза, зуба и т. п.

Во времена, когда еще не было тюрем, нанесенный ущерб можно было возместить деньгами. И никто не видел в этом ничего странного и необычного. Напротив, это было мерой прогрессивной, поскольку избавляло от череды убийств и насилий.

Как видим, во всей этой системе примирительного права пока еще нет никакого места для королей. Все возникающие конфликты вполне могли разрешаться старейшинами и, в самом крайнем случае, народным собранием.

Для чего же тогда были нужны первые короли?

Старцы-старейшины вполне могли справиться с управлением в спокойные, мирные времена. Но почтенный возраст не позволял им участвовать в сражениях и командовать на поле боя. Когда племени надо было обороняться или нападать на врагов, каждый род выставлял своих бойцов, предводителем которых был самый авторитетный из воинов рода. Такой, который не только умел мужественно сражаться сам, но и мог руководить согласованными действиями в бою. Из этих-то «полевых командиров» и родилась варварская военная аристократия. А главным военным вождем, который командовал всеми вооруженными силами племени, стал король.