Страницы олимпийского дневника - [21]

Усталые после длительного перелёта, мы вышли на аэродром Рено с единственным желанием поскорее лечь спать.

Но мечты оказались напрасными. Сначала мы были окружены фотокорреспондентами, затем нас повели в аэродромный бар. Но и на этом испытания не кончились. Несмотря на позднее время, нас повезли в «Мейпс-отель», где разместился Международный олимпийский пресс-клуб. Отель находится на главной улице Рено, залитой огнями, наполненной сверкающей, беспрестанно струящейся световой рекламой. Лифт поднял на верхний этаж, где в большом зале толпились журналисты и работники пресс-центра. Нас встретили приветливыми улыбками, рукопожатиями и забросали вопросами. Тут же всем были вручены значки клуба в виде снежной бабы в цилиндре набекрень и удостоверения членов клуба. Кроме этого, мы получили символический сувенир на память о Рено — брелок в виде игрального автомата.

В пресс-клубе и развлекаются, и работают. Здесь — бойко функционирующий бар, а рядом телетайп, сообщающий последние сведения с Игр, пачки протоколов, программ. На одной из стен дюжина часовых циферблатов, показывающих время — местное, Москвы, Мельбурна, Токио, Рио-де-Жанейро, Осло, Калькутты, Афин, Лондона, Никосии, Шанхая и Нью-Йорка.

Мы взглянули на циферблаты: местный показывал половину двенадцатого ночи, московский — десять тридцать утра.

Всем нам дали в руки листок, на котором было напечатано: «Учреждение Международного олимпийского пресс-клуба состоялось здесь вчера под председательством Чарльза Мейпса, владельца и главного распорядителя „Мейпс-отеля“, где будет в дальнейшем размещаться клуб.

Международный олимпийский пресс-клуб будет объединять журналистов, аккредитованных на VIII зимних Олимпийских играх в Скво-Вэлли.

Расположенный на последнем этаже „Мейпс-отеля“ в „Зале Невада“ пресс-клуб имеет в своём распоряжении прямую телетайпную связь со Скво-Вэлли, телевизоры, закрытую телесистему, телеграфные и телефонные линии, справочные бюро, портативные машинки, бары, рестораны и то, чем так славится Рено, — игральные автоматы.

Президентом клуба будет Чарльз Стоут, издатель „Газеты Рено“, секретарём — Ли Хешлэнд, главный директор телевизионной станции КОЛО-ТВ в Рено».

Личный представитель Мейпса Вальтер Рэмейдж заявил, что идея создания Международного олимпийского клуба прессы была вызвана желанием дать журналистам возможность собираться где-то вместе, а также иметь рабочее место в самом сердце района Рено.

«Мы будем делать всё возможное, чтобы отель предоставил максимум удобств для репортёров», — сказал Рэмейдж.

Официальной эмблемой клуба является весёлый снеговик с корреспондентским билетом, лихо воткнутым в его заломленную шляпу.

Надо сказать, что позже мы не раз с благодарностью вспоминали о деятельности пресс-клуба, много помогавшего журналистам в их работе.

Наконец, кое-как распрощавшись с окружившими нас коллегами и сфотографировавшись с ними бессчётное множество раз, мы вырвались из цепких объятий и отправились в дальнейший путь. Он продолжался часа полтора по ночным дорогам и наконец окончился на ярко освещённой небольшой площади в местечке Кристалл-Бэй на берегу озера Тахо. Со всех сторон мы видели огни, за стеклянными дверями игорных клубов царило оживление. В стороне, в небольшом мотеле, носившем название «Кристалл-Бэй», нас ожидали номера, удобные и тихие, в которых мы тут же заснули мёртвым сном.

На следующее утро, бодрые и отдохнувшие, отправились в Скво-Вэлли. В этот день в час дня должно было состояться открытие Игр. Из Кристалл-Бэя в Скво-Вэлли каждые полчаса уходили автобусы. Автобусы компании «Серая гончая» колесят по всем дорогам страны. 600 из них обслуживали Игры, в том числе половина — специально работников Оргкомитета и аккредитованных журналистов.

Огромные автобусы с большой скоростью мчались по дорогам, но километра за три-четыре от Скво-Вэлли натыкались на длинный хвост других автобусов и машин и черепахой тащились весь остаток пути. Путь, в нормальных условиях занимавший около 30 минут, длился полтора часа.

Так было и на этот раз. К тому же утром 18 февраля валил снег — мягкий, пушистый, вообще приятный, но в день открытия Игр вовсе не нужный. Медленно двигался наш автобус в Скво-Вэлли. Водитель останавливал машину на всех промежуточных пунктах, а если попадался кто-нибудь из прохожих и просил подвезти, то шофёр тормозил и долго, терпеливо разъяснял, что автобус для «аккредитованных» и подвезти он не может. Получив за пятиминутное объяснение короткое «сенкью» (спасибо), шофёр захлопывал дверь и ехал дальше.

Дорога, ведущая в Скво-Вэлли вдоль берегов озера Тахо, великолепна. С одной стороны её окаймляют высокие массивные горы, с другой — простирается озеро — свинцово-серое под низкими набухшими тучами в непогоду и ярко-синее под голубым небом в ясные, солнечные дни. Вдоль шоссе сплошь идут пансионаты, мотели, виллы. Неоновые вывески на мотелях сообщают о наличии свободных мест, горящие и днём световые рекламы расхваливают прелести того или иного местечка: Кинг-Бич, Эмеральд-Бэй, Тахо-Виста, Тахо-Сити…

Озеро Тахо. Мы спросили у американцев, что значит это название. Уверенного ответа мы, правда, не получили. Говорят, что на языке индейского племени уошо Тахо значит «око неба», «небесный глаз». Озеро находится на высоте 1896 м над уровнем моря. Летом здесь прекрасные пляжи (общая протяжённость берега — свыше 122 км). Немало достопримечательностей имеет Тахо, но больше всего понравился нам Изумрудный залив (Эмеральд-Бэй), в котором тёмно-голубая вода постепенно переходит в изумрудно-зелёную. В ясные дни вода просматривается на десятки метров. По берегам озера, то опускаясь поближе к водной глади, то забираясь в горы, проходит шоссе, и путешественники видят из окна машины, как красиво отражаются, сменяя друг друга, то белоснежные вершины гор, то покрытые хвойным лесом склоны. Вдали белые вершины, похожие на папахи горных наездников, сливаются с облаками. При закате сквозь облака светит солнце, вода приобретает причудливую окраску, тёмно-оранжевые, зелёные и фиолетовые полосы медленно сливаются, словно какой-то невидимый художник решил перемешать краски. Постепенно вода становится тёмно-сиреневой, и лишь вершины гор да облака сохраняют на какие-то мгновения ярко-оранжевый цвет. Заходит солнце, и замирают люди, которым посчастливилось увидеть это великолепное зрелище. Да, прав был Марк Твен, когда писал, что Тахо является «самой прекрасной картиной, которую позволила создать себе наша старушка планета».