Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы) - [80]
– Довольна квартирой? – спросил Владимир Николаевич. – Правда, неновая, но такой порядок, ты ведь недавно работаешь. Придется немного потерпеть и получишь новую. А пока заявление напиши на расширение.
– Большое спасибо, я вам так благодарна, мы счастливы, особенно муж, – ответила она с преувеличенным восторгом.
– Пришлось обработать мнение членов месткома, – он широко улыбнулся. – Надеюсь, я заслужил твою благосклонность?
– Еще бы! – с воодушевлением ответила Ксения и лихо, как в юности, опрокинула полный фужер коньяка и заела икрой, зачерпнув ее столовой ложкой.
Возникла картинка из детства: черный хлеб, намазанный маргарином и посыпанный сахаром. Вкуснятина! Изрядно опьянев, она позволила отвести себя на диван. Были поцелуи, были ласки, но не было жарких любовных речей. Молчал он, молчала она… Едва не бегом возвращалась она на работу, ощущая вместо радости от встречи с любовником смутное беспокойство и недовольство собой. Еще было противно, выходило, она отдавалась за квартиру. Продажная – из Дома терпимости. Она начинала прозревать.
Ксения все еще сидела в приемной одна. Ей позвонили из отдела кадров и предложили зайти.
– Ночная дежурная у Председателя легла в больницу. Вы пока без работы, так что придется вам подежурить три ночи. Это не просьба, а приказ, – заявил завкадрами.
Она со скандалом объяснила ситуацию дома Ренату. – И с кем это ты там будешь дежурить? С ебарем?
Она молчала.
Впервые она поднялась вечером на четвертый этаж. С ней должен был дежурить один из помощников Председателя Совмина Б.А. (Ашимов Байкен Ашимович). Дежурство было рассчитано на экстренные ситуации. Она записывала телефонограммы, принимала сообщения по телефону. Они с Сериком Давлетовым разговаривали, пили чай. Этот помощник в отличие от других помощников зампредов оказался приятным на внешность, умным, начитанным, эрудированным. Дежурство было спокойным, и она писала стихи. Серик полюбопытствовал, и она призналась. Он прочитал три стиха и посмотрел на нее круглыми глазами: – Да ты поэтесса! Она поправила: – Поэт.
С того дежурства они стали общаться. Он звонил по телефону, они разговаривали, заходил к ней в приемную. Она чувствовала, что нравится ему. Он тоже ей нравился, необычный был человек в ДТ. Он был невысокого роста, стройный, обаятельный. У него был отдельный кабинет, она тоже изредка заходила к нему. Однажды зашла, он был под хмельком. Серик притянул ее к себе и поцеловал. Поцелуй был затягивающим, как будто он хотел заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас. Она с трудом отстранилась и прошептала: – Извини, я не могу, у меня другой мужчина. Выбежала из его кабинета с горящими щеками.
Он явно за ней ухаживал. Как-то в обеденный перерыв повез ее в горы на лоно природы. Они страстно целовались, но она не могла ему отдаться, был же любовник, хотя Серик ей очень нравился. Она больше не хотела разочарования. Он, по-видимому, не терял надежды. Опять же в обед повез ее на квартиру к своему другу. Они изрядно попили коньяк, потом он целовал ей грудь. Видя, что она не поддается на его ласки, Серик пытался совратить ее порножурналами. Но получилось наоборот, ей стало противно до отвращения, ведь она же нормальная, не озабоченная сексуально женщина, замужем, имеющая нелюбимого любовника. Серик отступился, а потом утешился с одной незамужней мадам. Их дружба только укрепилась, Даулетов оказался для нее оазисом в пустыне бездуховного быдла.
К ней изредка заходили досужие сплетники, которые все и про всех знают, и сообщали очередную кандидатуру на место зампреда. Она делала заинтересованный вид, на самом деле ей было безразлично. Она ощущала себя как бы под стеклянным колпаком: все видела, но ничего не слышала. Слова отскакивали, как пинг-понговые шарики, не вызывая эмоций. Она была полностью погружена в себя: в мысли и чувства.
Выдуманное любовное безумие сменилось реальной растерянностью и подавленностью. «Что произошло? Ведь я хотела, хотела быть с ним и душой, и телом! Почему мне так плохо? Есть духовная близость, понимание и деликатность с его стороны. Почему нет радости? Стыд есть, а радости нет», – снова и снова анализировала она свои ощущения, пытаясь найти причину скверного душевного состояния. Душа металась. Ее цельная натура, о чем она вряд ли подозревала, протестовала против раздвоенности.
Почему-то в голове часто звучал голос Высоцкого. Зачем, на свою беду, она стала думать о нем, даже мечтать о встрече? К тому времени она уже кое-что узнала об этом человеке, и мысли о нем захватывали ее все сильнее.
Приближалось восьмое марта. Все женщины ходили разнаряженные, сияющие, возбужденные. Накануне праздника в аппарате проходило традиционное вручение подарков: недорогих, но оригинальных (дефицитных), подобранных со вкусом – этим обычно занимался отдел торговли. Подарки делались не абы как, а в соответствии с занимаемой должностью. Женщине-референту, к примеру, Лире Николаевне, дарились французские духи стоимостью около двадцати рублей, или дамская сумочка, или маникюрный набор. Шахине, рангом пониже, вручали подарок попроще: недорогую скатерть или японский платок стоимостью до десяти рублей. Инспекторам приемных тоже дарили духи, но подешевле – арабские «Сигнатюр» или болгарские «Бон шанс» и в дополнение – гэдээровские дедероновые чулки. Секретарям отделов обычно преподносили что-нибудь из посуды: недорогую чашку с блюдцем и к ним чайную ложечку, или чайник для заварки, или керамическую вазочку для цветов. Конечно, получившие такой подарок с завистью косились на сумки, скатерти, платки и даже чулки. Особенно чулки, которые были дефицитом.
Жизнь советской молодой женщины Ксении Кабировой продолжается. Претерпев множество операций после падения с четвертого этажа своей квартиры героиня романа возвращается в Совет Министров Казахской ССР. Из приемной ее попросили, она опорочила звание сотрудницы ап-парата своим из ряда вон поступком. Она все-таки сделала операцию, но почти сразу была вынуждена уволиться. Кончилась Райская жизнь, началась Адская, какой жили тысячи людей, не имея преимуществ в виде буфетов, пайков, путевок, квартир и других благ Райской жизни.
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.