Страна коров - [164]

– Вы застали меня в минуту слабости. Но теперь мне лучше.

– Но я…

– Пока, Чарли…

Женщина слегка приоткрыла дверь шире, чтобы в щель протянуть мне руку. Я взялся за ее мягкие пальцы в последнем немощном рукопожатии.

Так же внезапно, как некогда появилась, женщина закрыла дверь квартиры и вернулась внутрь, в таинственное царство математики и поджидающие раскрытые объятья преподавателя матанализа.

* * *

Это случилось вечером в среду. К утру четверга плетенье моего тщательного плана начало обтрепываться по краям. Первый звонок поступил от Тимми из будки охраны – он поставил меня в известность, что рука деревянного шлагбаума застряла и не открывается, и от ворот до самых железнодорожных путей уже выстроилась длинная вереница машин – включая нескольких аккредиторов, которые уезжали из кампуса завтракать. К тому времени, как я отрядил туда бригаду моторизованных тележек перевезти аккредиторов на их различные встречи – обильно извиняясь за доставленное неудобство, – меня уже вызывали в административный корпус, где в непокорной группе почасовиков вспыхнули волнения из-за вопроса о налогообложении без представительства. Группа требовала минимальной заработной платы, восьмичасового рабочего дня и расширенного доступа ко включению в литературный канон. Кроме того, они хотели более безопасных условий для работы, биметаллизма[45] и всеобщего избирательного права. Их крест – из золота, утверждали они, и они устали его нести: если на их требования не обратят внимания, они готовы подкрепить их вредоносной остановкой работы.

– Мы не могли бы разобраться со всем этим на следующей неделе? – умолял их я. – То есть после отъезда аккредиторов! – Почасовики были недовольны, но в итоге уступили, и я, добившись их неохотного согласия, направился в химическую лабораторию заменять разбившуюся мензурку; затем на занятие по ораторскому искусству, где лишившийся дара речи аккредитор пытался разобраться в лаконическом подходе Длинной Реки к преподаванию; затем в музыкальный класс – вернуть дирижерскую палочку, которую занимал там в предыдущем семестре. Оттуда я поспешил обратно на семинар по творческому письму – объяснять разгневанной аккредиторше, отчего только что вошедший в штат – и внезапно не такой чарующий – преподаватель творческого письма пренебрег приходом на это занятие. Десять студентов сидели за столом для переговоров с податливыми своими умами и ковкими рукописями, а вот наставника, способного пастырски провести их по горам и долам, не было. Аккредиторша выразила потрясенность таким недостатком профессионализма и пожелала узнать, как подобное вообще возможно в аккредитованном высшем учебном заведении. Оплакивая утраченную возможность, женщина далее подвергла сомнению целесообразность обучения таким вещам, как творческое письмо вообще.

– Не мне об этом судить, – сказал я. – Но могу сказать, что наш учитель творческого письма за все время, проведенное здесь, был достаточно поучителен, чтобы добиться как введения в штат, так и похвал. Он завоевал по меньшей мере одну награду за свое преподавание – и еще несколько за свое неопубликованное творческое письмо. Он был поистине чарующ до сего момента и всеми силами доказывал, что для нашего колледжа он – настоящее приобретение.

– Ага, ну конечно – гораздо легче служить сияющим маяком недолго, – сказала женщина, – чем огоньком потусклее, но горячим для потомства. Так или иначе, все это крайне разочаровывает. Я только что потеряла грядущие сорок пять минут своей в высшей степени регламентированной жизни. И вот что мне теперь делать с этим временем?

– Взамен действительного наблюдения занятия в классе, – предположил я, – вы могли бы опросить студентов, сидящих вокруг этого стола для переговоров.

Женщина глядела на меня скептически.

– Я вполне уверен, – продолжал я, – что у наших студентов не будет иных отзывов о своих занятиях по творческому письму в Коровьем Мыке, кроме восторженных. И еще я уверен, что они будут счастливы рассказать вам обо всем поразительном, чему научились от своего чарующего, пусть и необъяснимо отсутствующего преподавателя творческого письма. Также я уверен, что студенты, собравшиеся за этим столом, будут единодушны в своих оценках изумительной возможности для личностного роста и интеллектуальных достижений, что была им предоставлена в результате их образовательного опыта в нашем регионально аккредитованном учебном заведении. Разве не так, дети?..

На это удивленные студенты консенсуально кивнули.

Женщина согласилась на мое предложение, и я быстро оставил ее наедине со студентами, выйдя из класса и закрыв за собою дверь.

* * *

Но загвоздки на этом не кончились. Всего за несколько минут я получил известия о небольшом костре в кухне кафетерия; недовольный студент опротестовал поставленную ему оценку, напылив из баллончика гадкую надпись на стену административного корпуса («Общинный колледж Коровий Мык… Где Сходятся ФАШИСТЫ!»); на ничего не подозревающего аккредитора напал пеликан, и птицу пришлось забить на месте; бывшая сотрудница Коровьего Мыка объявилась со своим адвокатом в приемной у доктора Фелча вручить ему ультиматум по судебному иску, который намеревалась подать. К середине утра ум мне уже растаскивало в тысячу соперничавших сторон одновременно, и, реагируя на каждую эту зарождающуюся траекторию, я уже далеко не раз совершил путешествие по эспланаде туда и сюда.