Страна коров - [165]

– А куда вы сейчас направляетесь? – спрашивал меня, бывало, прохожий.

– В корпус зоотехнии, – отвечал я, – доставить партию перчаток по плечо.

В самом начале одиннадцатого того утра, как раз когда я шел к себе в кабинет немного передохнуть от всего этого, по дуплексной рации, гнездившейся в жилете моей ветровки, я получил тревожный вызов.

– У нас серьезная ситуация в кафетерии, Чарли, – произнес голос, а затем зловеще: – Прием!

Достигши конца эспланады, я увидел толпу, собравшуюся вокруг неотложки с работавшими мигалками. Суетливый рой медицинского персонала грузил в нее сзади носилки. В толпе стояла учительница эсперанто, и когда я спросил у нее, что происходит, она показала на раскрытые задние дверцы неотложки, куда как раз помещали носилки.

– Уилл Смиткоут, – сказала она. – Похоже, у него еще один приступ. Его везут в город, в больницу.

– Так далеко?

– У них нет выбора. Поблизости нет ни единого места, где есть современное медицинское оборудование.

Проведя несколько минут на тротуаре, неотложка захлопнула дверцы и устремилась прочь.

– Ужас какой, – сказал я Раулю, позже тем же утром заглянув к нему в кабинет. – У Уилла нет детей. И жены нет, поскольку та умерла. Всю свою жизнь он истратил на разбрасывание семян знания, чтобы оно распространялось по всему миру – и плодилось далеко в будущем, – однако сейчас нет никого, кто бы о нем позаботился, в этом очень действительном настоящем, в пору его величайшей нужды. Он будет в больнице совсем один, Рауль.

– Такова жизнь, Чарли. Таков выбор, который делаем мы сами. Таков выбор, который сделал он.

– Но я ощущаю тут свою частичную ответственность. Быть может, мне следовало заметить, как нечетка была его речь в тот раз в кафетерии. Или, возможно, я мог бы старательнее отговаривать его от пристрастия к сигарам и бурбону. Наверное, сделай я что-нибудь иначе – что-нибудь целиком, – я б не позволил такому случиться! Может, если б не я, он бы сейчас не оказался в этой неотложке!

– Может. Но в данный миг это не имеет значения. Что можно сделать здесь и сейчас? Вот каким вопросом следует нам задаваться.

– Вы, конечно, правы. Мне следует взвешивать конструктивные решения. Я должен действовать на опережение. Что-нибудь приходит в голову?

Рауль на миг задумался. Затем сказал:

– Может, навестить его в больнице?

Такая мысль мне на ум не приходила.

– Не знаю, – ответил я. – Я даже не знаю, в какой город его увезли. Но предпосылка для путешествия мне нравится. Это лучше, чем сидеть тут и ждать следующего звонка от начальника обслуживающего персонала. И гораздо лучше, нежели беспомощно ожидать медленно набирающей обороты подготовки к рождественской вечеринке. Вы поедете со мной?

Рауль рассмеялся.

– Конечно, – сказал он, а потом, словно это была простая запоздалая мысль: – Подругу я могу с собой взять?

Я покачал головой.

– Вы о чем-нибудь другом вообще думаете?

Рауль как-то потупился.

– В моменты наедине с собой я также фантазирую о синусоидах…

Я закатил глаза. Вернувшись к себе в кабинет, я позвонил в больницу все выяснить, и когда необходимые подробности оказались в моем распоряжении, снова заглянул в кабинет к Раулю – изложить ему свой план.

– Ваш план? – переспросил он.

– Да. Мой план навестить Уилла в городской больнице.

– Ладно…

– Значит, встречаемся в кафетерии сегодня вечером в одиннадцать, – сказал я. – До города, в котором больница, ехать шесть часов, поэтому доберемся мы в точности к приемным часам. Машину для нашей поездки я достану. Ехать будем под покровом ночи, а вернемся завтра к полудню – как раз успеваем помочь в подготовке к рождественской вечеринке. Это станет незабываемым переживанием. О, и отвечая на ваш вопрос, Рауль: да, взять с собой подругу вы можете…

Мы пожали друг другу руки и условились встретиться в кафетерии тем же вечером в одиннадцать: я, Рауль и его новейшая подруга.

* * *

К разгару утра – в четверг перед нашей рождественской вечеринкой – визит аккредитационной комиссии уже явно вышел из стадии излучения и продвигался к апогею собственного воплощения. Преподавательский состав принимал у себя в классах заезжих членов комиссии. Мероприятия программы «Усынови аккредитора» проводились истово и мстительно – или, как выразился атеист с кафедры философии, с истовой мстительностью. Секретарши отправляли регулярные донесения по дуплексной рации. Студенческие вожаки деловито и рьяно вносили свою лепту. Всего за несколько часов несвоевременную надпись на стене закрасили. Починили сломавшиеся туалеты. Утки закрякали вновь. Невзирая на ранее возникшие загвоздки, все бремя истории, похоже, целеустремленно перемещалось к кульминации – рождественской вечеринке назавтра.

К трем часам все собеседования аккредиторов уже были проведены, а посещения занятий состоялись. В шесть студентами кулинарии был подан ужин. К восьми свернулся «Танцефон Преподавателей-Студентов-Аккредиторов», а в четверть девятого свет в кафетерии опять зажгли – и к мобилизации приступила установочная бригада для мероприятий следующего дня: с лестницами и табуретами, с рулонами монтажной ленты бригада деловито развешивала украшения перед рождественской вечеринкой.