Страна Эмиграция - [35]

Глава 15 Дело врачей

Нет зубным врачам пути -

Очень много просятся,

А где на всех зубов найти?

Значит — безработица!

В. Высоцкий

1992 год. Лето (южно-африканское разумеется). Начало воскресного дня. Большая светлая гостиная в доме в Сандтоне. За столом, накрытым для чайной церемонии много, не меньше дюжины, мужчин и одна женщина. С одной стороны стола в традиционной «кипе» — хозяин дома, преуспевающий частный врач — и представители уже не раз упомянутого «Chabad House», на другой стороне — новые эмигранты — российские врачи, специалисты. Зачем собрались они в это утро в этом доме, почему обстановка в комнате, несмотря на чай и вежливые улыбки, такая скрыто напряженная, почему вскакивает и выбегает в сад подтягивая на ходу спадающие штаны один из эмигрантов, коренастый мужчина с красным раздраженным лицом?

Начать придется издалека, с разговора о профессиях и профессиональной пригодности для заграницы.

Не хочу касаться вопроса, какая профессия самая лучшая для эмиграции — не хочу, потому что не знаю. Кто-то считает, что лучше всего устраиваются компьюторщики, кто-то уверен, что лучше всего уметь что-то делать руками.

Я встречал безработных компьютерщиков и электриков и считаю, что очень многое зависит от человека — при достаточно проявленном упорстве даже специалист по истории КПСС имеет шанс устроится на нормальную работу. Во всяком случае наверное никто не потребует от него специальной регистрации и сдачи экзаменов за университетский курс.

Зато я знаю, что одной из самых непригодных профессий в Южной Африке оказалась профессия врача. Говорят, что в Америке и Канаде положение российских врачей даже хуже — вполне допускаю, что при насыщенности медицинскими кадрами они пытаются защитить рабочие места от «варягов», к тому же считается, что уровень подготовки медиков у них лучше (если вы не согласны — опровергните). Но в Африке, где на одного врача, особенно в сельской местности приходится черт знает сколько жителей, где в провинциальных больницах не хватает не только врачей, не хватает всех — так, что в больнице может работать одна медсестра, она же акушерка, она же первая и последняя инстанция…

Для провинциальных госпиталей государство даже организовало экспорт врачей с Кубы — им оказалась не нужна регистрация, а в то же самое время врачи, которые приехали из России, страны подготовившей тех самых кубинских врачей, были с самого начала лишены возможности работать.

Небольшое пояснение. В Южной Африке, как и во многих других странах (кроме может быть Папуа Новой Гвинеи, я там не был — не знаю) врачу получившему врачебный диплом за границей, для начала врачебной практики необходимо подтвердить его или сдать экзамены, чтобы получить две степени регистрации:

— первая или лимитированная, дающая право на работу в государственных госпиталях и — вторая или полная, дающая право открывать частную практику и работать в частных госпиталях.

До 1991 года, когда и приехало из России сюда большинство врачей, существовал закон, согласно которому все медицинские специалисты получившие гражданство Южной Африки могут рассчитывать на лимитированную регистрацию без сдачи экзамена и через год на полную регистрацию.

Но в начале 1992, когда о гражданстве, а следовательно о регистрации российские врачи не могли еще и мечтать, закон изменили и теперь это право имели врачи приехавшие из всех стран мира кроме России, Кубы и почему-то Вьетнама. Российские, кубинские и вьетнамские врачи должны были сдавать экзамены.

Дальше — больше, в 1995 году был введен мораторий на сдачу первого врачебного экзамена для врачей приезжающих из стран бывшего советского блока, то-есть медикам было отказано в регистрации. Это краткая история, с нее и началось «Дело Врачей», которое с самого начала было окутано сотней вопросов «почему?»

Чем российское медицинское образование отличалось от польского или бельгийского?

Итак, чтобы работать врачом нужно было сдать экзамен, странный и не совсем понятный, а может быть просто мистический. Почему ответы нужно было писать карандашом? Почему нельзя было увидеть свою работу после проверки?

Нет, нельзя во всем винить правительство или врачебную ассоциацию — они конечно сделали многое, чтобы устранить конкурентов, но еще оставались лазейки, оставались возможности. (Позже даже их не стало) Это было тяжело, мы были одними из первых русских в Южной Африке и экзамен-то ввели сразу после нашего приезда, но некоторые ведь сдали этот первый экзамен и смогли начать работать. К тому же люди из «Chabad House» пытались, как всегда они это делали в те далекие времена, помочь, сделать что-то для врачей.

Именно этому и была посвящена встреча которой открывается эта глава.

Там безработным врачам объяснили, что закон — есть закон, что экзамен придется сдавать, что еврейские организации согласны обеспечить учебниками, помочь с работой. Не докторской разумеется, но временно, до решения вопроса с экзаменами и учитывая финансовые трудности новоприбывших, санитарами и тому подобное в частных клиниках. Это было много — в Южной Африке, чтобы работать санитаром тоже нужна регистрация. Вот тогда и вскочил один из врачей, закричал — «Что мы их слушаем! Они просто издеваются над нами! Идем отсюда к определенной матери!» и выскочил в сад.