Страна Дураков - [42]

– A-a-a, Du Knabe! Komm rein, Knabe! (А, мальчик! Проходи-проходи!..) – встретила его бабушка. – Komm rein, bitte!.. DrauЯen ist es kalt. Du bist wahrscheinlich erfroren? Mein Gott, genau, Du zitterst. Ich werde dir heissen Tee machen. Bist Du wahrscheinlich auch hungrig? Willst Du eine Quarktasche? (Входи, не стесняйся! На улице так холодно. Замёрз, наверное? Боже, и точно – ты весь дрожишь! Я сделаю тебе горячего чаю. Наверное, проголодался? Хочешь ватрушку?)

– Guten Tag, Oma! (Здравствуйте, бабушка!) – ответил ей Саня. – Ich will nicht essen! Ehrlich! (Я не хочу кушать! Честное слово!)

Но бабушка была непреклонна:

– Setze dich, Kind, und mach mir keine Widerrede! (Сядь, дитя, и не спорь со мной!) – приказала она. – IЯ es! Es schmekt! (Cкушай это! Это вкусно!)

И протянула Сане плетёную корзинку с умопомрачительно вкусно пахнущей сдобой с заварным кремом, курагой и творогом.

– Danke, Oma! Schmekt wirklich gut! (Спасибо! Действительно вкусно!) – ответствовал Саня, вгрызаясь в сдобу.

Пока Саша ел ватрушку и запивал её обжигающе горячим, настоянным на травах и смородиновом листе, чаем – бабушка жаловалась на жизнь:

– Heute habe ich nur Дrger mit meinen Faulpelzen! Niemand!!! Niemand will sich Mьhe geben, Muttersprache zu sprechen! Alle, alle Jugendlichen sind faul geworden! (Сегодня мои бездельники меня только расстраивают! Никто!!! Никто не хочет приложить усилий для того, чтобы говорить на родном языке! Вся, вся молодёжь стала ленивая).

Саня бабушке не возражал. Он знал, что если молча кивать, словно китайский болванчик, то надолго её запала не хватит, и вскоре он будет отпущен к своим друзьям. Но в этот раз бабушка была явно на пике педагогического энтузиазма:

– Kommt her, Ihr Nichtstuern! (Идите сюда, бездельники!) – внезапно позвала она внуков.

В немецких семьях детей дважды не зовут. Вскоре Санины товарищи – Пётр, Йоська и Андрей – стояли перед бабушкой ровным рядочком с опущенными головами. На их плутоватых физиономиях хорошо читалось старательно изображаемое пронзительное раскаяние.

– Also? Sind das ja Kinder? (Ну? Разве это дети?) – спросила бабушка висевшее на стене распятие. – Frьher gab es ja Kinder! (Вот в прежние времена были дети!) – подытожила она, и, судя по всему, распятие с ней согласилось.

– Warum spricht Sascha Deutsch gern, und ihr wollt es nicht?! Ihr seid Deutsche, und nicht er! Warum hat er fьnf im Deutschunterricht, und nicht ihr? (Почему Саша охотно говорит на немецком, а вы не хотите?! Это вы немцы, а не он! Почему это у него – пять за немецкий, а не у вас?) Geht schon fort! Alle raus! Geht spielen! (Идите уже прочь! Вон отсюда! Играйте!)

Когда внуки, облегченно вздохнув, поспешили из комнаты, бабушка поманила Саню пальцем.

– Und Sie, Stirlitz, bitte ich zu bleiben! (А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!) – голосом Броневого-Мюллера произнесла она. И, схватив перепуганного Саню за рукав, добавила внезапно прорезавшимся басом: – Und Sie, Alexander Isaitch, sind Sie etwa nicht Jude? Wirklich nicht? Jetzt werden wir es ьberprьfen! (А вы, Александр Исаич, часом, не еврей? Точно? Сейчас мы это проверим!)

Она извлекла откуда-то из складок своего халата никелированный колокольчик и, нехорошо скалясь, стала его энергично встряхивать возле самого Саниного уха.

Майор Шевчук, безмятежно спавший до этого неприятного момента, беспокойно заворочался, повернулся на левый бок, уворачиваясь от назойливого колокольчика, и попытался вырваться из цепких лап сна. Сон упруго прогнулся, но не отпустил.

– Tanze, Du kleiner Jude! Tanze doch! (Танцуй, маленький еврей! Танцуй!) – продолжала приговаривать бабушка, поминутно облизываясь.

Облизав губы, она складывала их трубочкой и клаксонила, как допотопный паровозик из мультфильма Уолта Диснея.

После третьего бабушкиного гудка Саня проснулся весь в поту, с судорожно колотящимся сердцем. На тумбочке, возле его правого уха, заполошно заливался будильник. За окном, вторя будильнику, сигналил заехавший за Шевчуком водитель.

Действуя на автопилоте, Саня мгновенно оделся, махнул в окошко водителю, что скоро будет, и двинулся в сторону ванной.

Иногда сны бывают предельно реалистичными. То, что детство прошло, и он уже давно не мальчик-пятиклассник, а целый штабной майор, Саня осознал лишь тогда, когда увидал в зеркале ванной комнаты собственную небритую физиономию с торчащей изо рта ручкой зубной щётки. О наступившем милитаристическом "сегодня" и о том, кто он есть на самом деле, ему напомнили майорские погоны на не застёгнутой форменной рубашке оливкового цвета.

Саня окончательно проснулся и вдруг понял, что только что началась новая неделя. Что выходных у него этим летом, скорее всего, уже больше не будет.

Пора было ехать на службу.

Родина без майора Сани скучала.

Саня вздохнул, а затем привычно послал заскучавшую Родину. С чувством, вслух и очень далеко.

Голос его при этом был исполнен неподдельной нежности.

Любил он Родину.

А она – его.

09.02.2006 г.

Тысячелетний идиш. Историческая справка

За сотни лет жесточайших гонений, которым подвергались евреи, мировая общественность порою оказывала языку идиш знаки самого высокого внимания, запоздало признавая феномен рождения и развития культуры восточноевропейского еврейства. Идиш – один из наиболее богатых языков нашей цивилизации. Энциклопедия «Британика» ещё перед второй мировой войной называла идиш одним из семи основных языков современного культурного мира, а в конце 40-х ООН рассматривал возможность его объявления языком международного общения…