Стойкость - [58]

В кругу друзей, в свободный час М. М. Попов преображался. Он мог рассказывать увлекательные небылицы, причем так, что сразу не поймешь, где правда, а где выдумка. За ужином он рассказал мне одну из таких небылиц.

Проезжая мимо стрелкового батальона, я увидел обедающих солдат. Остановил машину, подошел к двум бойцам, которые в стороне от других ели из одного котелка. Спросил, как их кормят, вкусна ли пища. Один из солдат, высокого роста, с цветущим лицом, бойко ответил:

— Товарищ генерал, кормят хорошо. Суп вкусный... только вот мяса мало, крупы нет, картошки мало.

— А что же есть? — спросил я.

— Все остальное, — расплываясь в широкой улыбке, ответил солдат.

Рассказывая, Попов лукаво поглядывал на меня.

— Но почему же при такой пище солдат был цветущим? — спросил я.

— От воздуха, — ответил Попов и громко рассмеялся, довольный своей шуткой.

Беседа затянулась за полночь. Говорили о первых днях войны, о блокаде Ленинграда, о растущей мощи нашей армии. Кто-то сказал: пора и ко сну.

— Посидите, — проговорил Попов. Он поднялся из-за стола и сел за пианино. Аккомпанируя себе, Маркиан Михайлович запел. Пел он тихо, задушевно, каждое слово звучало ясно и проникновенно. Особенно меня тронуло исполнение им песни Сергея Есенина «Письмо матери». Часы пробили 2 часа ночи. Мы тепло попрощались. Я медленно шел к месту своего ночлега, а в ушах звучала мелодия песни и голос Попова. Закаленный воин, обремененный ответственностью за исход сражения, за жизнь вверенных ему людей, он умел сбросить с плеч тяжесть многопудового груза и на какое-то время отключиться от привычных забот. Эта способность помогала ему сохранять силы и быть всегда в строю.

Ставка ценила Попова как талантливого полководца. Он всю войну был на фронтах, успешно выполняя задания Верховного Главнокомандования.

В начале июля вражеские войска перешли в наступление, к которому они тщательно и долго готовились. Но и наше командование не теряло времени. Немцы натолкнулись на глубоко эшелонированную оборону. Разгорелась великая битва. Советские воины выдержали яростный удар врага и перешли в контрнаступление. Удары войск Брянского фронта потрясли оборону врага на Орловском плацдарме.

Как писал Г. К. Жуков, «битва в районе Курска, Орла и Белгорода является одним из величайших сражений Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом. Здесь были не только разгромлены отборные и самые мощные группировки немцев, но и безвозвратно подорвана в немецкой армии и народе вера в гитлеровское фашистское руководство и в способность Германии противостоять все возрастающему могуществу Советского Союза»[33].

За разгром вражеских армий на Курской дуге многие воины Красной Армии были награждены орденами. Среди них и работники продовольственной службы, которые немало потрудились, чтобы создать условия для успешного отражения наступления врага и перехода наших войск в контрнаступление.

От Орла до Мелитополя

В октябре 1943 г. председатель Совнаркома УССР Л. Р. Корниец прислал в ГКО телеграмму с просьбой завезти несколько сот тысяч тонн зерна для снабжения населения левобережной части Украины, освобожденной от немецких захватчиков. Члены Государственного Комитета Обороны были озадачены и встревожены такой просьбой. Где взять столь большое количество хлебопродуктов? Страна испытывала затруднения в обеспечении населения продовольствием. Решено было командировать в освобожденные районы Украины А. И. Микояна с группой руководящих работников по изучению положения на месте. В эту группу входил и я.

Наша поездка продолжалась две недели. Мы встречались с партийными, советскими, военными работниками, с крестьянами, пережившими оккупацию. И везде слышали, что колхозники как могли сопротивлялись оккупантам, прятали хлеб от вражеского глаза.

Основная же масса зерна находилась в необмолоченных стогах, копнах, в валках. Стояли нескошенными поля с пригнувшейся к земле пшеницей в Сумской, Днепропетровской, Полтавской, Харьковской областях. Для уборки не хватало рабочих рук, техники не было. Чтобы не потерять хлеб, хотя уже много зерна осыпалось, было решено обратиться за помощью к фронтам.

Микоян, Хрулев и я направились в штаб Степного фронта, который был расположен в глухом местечке в Днепропетровской области. От станции Пятихатка до села Залесье, где находился штаб фронта, — 12 км, но из-за крайне плохой дороги проехать на машинах было невозможно. Мы пошли пешком. Идти было трудно. Ноги увязали в липком, разбухшем от дождей черноземе. Хрулев ругал всех на свете за плохие дороги, хотя мы знали, что дорожные работы здесь не производились сознательно, чтобы не привлекать внимание разведки противника.

Здесь, в Залесье, на командном пункте состоялась наша беседа с членами Военного совета фронта. Командующий И. С. Конев рассказал, что боевые операции проходят успешно, силы фронта возрастают и в скором времени будет нанесен новый сокрушительный удар по врагу. Иван Степанович выглядел утомленным, лицо бледное, глаза ввалившиеся. «Видимо, очень мало спит», — промелькнуло у меня в голове.

Зная Ивана Степановича в течение многих лет, я всегда поражался его жажде к знаниям и огромной работоспособности. Несмотря на жизненные невзгоды в молодости, он благодаря своему сильному характеру добился своей мечты — постиг военную науку.