Стороны света - [37]

– Брат Родор молится внизу.

И Мадог стал спускаться, поскальзываясь и ругаясь и, наконец, добрался до самого низа туда, где на одном из валунов, вросших в золотой песок, сидела одинокая фигура. Он уже давно заметил Мадога и теперь смотрел на него и улыбался.

– Что привело тебя ко мне, мой дорогой брат?

Грязный, озверевший от езды Мадог поднял на него усталый взгляд, и стороннему наблюдателю сразу стало бы ясно, кто из этих двоих должен был править Востоком. Ни у кого не возникло бы сомнений в том, что они братья: схожие черты лица, похожие жесты, но Родор был выше Мадога, его кожа имела золотистый оттенок, густая копна русых волос уже начинала седеть, яркие синие глаза смотрели прямо и уверенно. Мадог был темноволос, его глаза были скорее серыми, чем синими, долгие часы за письменным столом ссутулили его плечи, власть сделала черты лица резкими и почти отталкивающими. Спокойная уверенная улыбка Родора разом напомнила Мадогу, что он всего лишь удачливый младший сын. Но все-таки он приехал сюда.

– Пройдемся? – предложил Родор, так и не дождавшись ответа.

Мадог молча пошел рядом. Некоторое время они слушали шепот моря, а потом Родор заметил:

– Я вижу, дело серьезное.

– Да, – сквозь зубы процедил Мадог.

Родор снова улыбнулся.

– Ты гнал как сумасшедший, чтобы шипеть на меня? Неужели в Целле стало настолько скучно? Или Лазаря хватил удар, и тебе больше не с кем соревноваться?

– Если хочешь знать, Лазаря действительно хватил удар.

Родор рассмеялся.

– Ну поздравляю! Хотя для победителя ты выглядишь не слишком радостным.

Мадог чертыхнулся.

– Да брось, – Родор похлопал его по плечу. – Ты же не ждал, что я буду гладить тебя по шерсти? Рассказывай.

– Этого никто не должен узнать, – выпалил Мадог.

– Хорошо.

– Никогда. Что бы ни случилось.

– Конечно.

– Помнишь, я попал в кораблекрушение на Севере?

Родор прищурился.

– Припоминаю. Тебя не было несколько недель, это наделало много шуму при дворе.

– Да… Тогда меня выходила одна девушка… Этель… Я даже забрал ее с собой, но…

– Но на полпути передумал, оставил ей кошелек и был таков, – прервал его Родор. – Ты в этом не оригинален, Мадог. И что? Ты ее встретил? И кто она? Чья-то новая любовница?

– Канцлер Лазаря, – выпалил Мадог.

Они остановились. Родор удивленно смотрел на Мадога.

– Как это? – переспросил он. – Эльте?

– Этель – Эльте… Непохоже?

– Давай-ка присядем, – Родор потянул Мадога к выброшенному на берег стволу дерева. – Ты уверен в этом?

– Да, – Мадог закрыл лицо руками. – Вчера мы разговаривали.

– А раньше ты этого не замечал?

– Я не видел Канцлера, еще все удивлялся, почему он от меня прячется… Заманил его в Палладиум. Думал, что покончу с лазаревой крысой одним ударом, а получилось вот что…

Родор внимательно посмотрел на горизонт, туда, куда уходила вода перед ночным отливом.

– И что ты хочешь от меня? – спросил он.

– Не знаю… – Мадог покачал головой.

Родор хмыкнул.

– Куда уж тебе! Всю жизнь в голове одни бабы и вечно ты из-за них куда-то влипаешь…

– Да иди ты! – огрызнулся Мадог.

– Я не понимаю, в чем твоя проблема. Нужна женщина – бери женщину, защитить ее некому. Ее жизнь как Канцлера уже не стоит ни гроша. Делай с ней что хочешь.

Мадог не ответил. Родор продолжал:

– Она явно рассказала тебе, кто она такая, чтобы спасти свою жизнь, ни единой другой причины я не вижу.

– Нет, – перебил его Мадог. – Не поэтому.

– Да конечно! Голову-то включи! Не говорила-не говорила, пряталась от тебя, а тут хоп – и во всем призналась именно тогда, когда распрекрасный Лазарус собрался отдавать богу душу!

– Она не предаст Лазаря.

– Откуда ты знаешь?

– Я ей предлагал – она отказалась.

– Как Канцлер – безусловно, но как у женщины у нее, скорее всего, нет с ним никаких отношений, потому что вряд ли Лазарь стал бы рисковать и делать свою любовницу Канцлером – ненадежно.

– Предположим, ты прав, – процедил Мадог.

– Тогда что еще ты от меня хочешь?

Мадог устало махнул рукой, разговор его вымотал.

– Иди отдохни, – Родор поднялся, – а потом езжай обратно. Я буду молиться за тебя.

Да уж, подумал Мадог, обречено ковыляя за Родором по песчаному пляжу, если бы от молитв был хоть какой-нибудь прок, то жить было бы гораздо проще.

Он поднял глаза на каменную лестницу, которую заливали брызги волн, обреченно подумал, что сейчас придется по ней подниматься, и тут в его голове появилась безумная мысль.

Этель сидела в своем кабинете с открытыми окнами и смотрела, как переливается на солнце вода в каналах Целлы. С моря прилетали чайки, кружили над лодками и все время кричали, от их криков Этель почему-то становилось спокойно. Иногда в раскрытые окна врывался долетавший с океана бриз, и Этель с удовольствием ежилась в своем кресле, подставляя ветру лицо и шею. Она была в ночном халате, кое-как втащила внутрь поднос с едой после заверений Капитана, что в коридоре никого нет, но к еде так и не притронулась. Прямо перед ее окном была резная колонна Палладиума, испещренная экзотической вязью цветов, морских узлов и силуэтов кораблей. Этель нравился Палладиум, он был воздушным, легким, полным морского воздуха и ветра, не то, что лазаревы катакомбы в Горде, где пахнет пылью и плесенью из-за бесконечного количества гардин и гобеленов. Нужно было что-то решать… Если Мадог не врал – а он не врал – то нужно было как можно быстрее искать себе новых союзников. Мадог? Этель призналась ему только для того, чтобы на некоторое время вывести его из игры, чего она и достигла, раз у ее порога до сих пор не появилась стража, но на длительное сотрудничество рассчитывать не приходится. Казимир? Здесь разговор бесполезен, Хранитель Меча готов увидеть Канцлера Запада только в одном качестве – на виселице, в чем его, несомненно, поддержит Императрица Марта. Формоз? Шлюха, которая спит со всеми. Эоганн? Нет, Король Юга не будет давать убежище Канцлеру мертвого Императора, когда его дочь вот-вот выйдет замуж за лорда Востока. Оставался только один вариант.