Стороны света - [38]

Этель начала одеваться. Через несколько минут она уже снова стала Канцлером.

Канцлер широко распахнул дверь.

– Капитан мы собираемся нанести срочный визит Атторнею Банару.

Совета просят, чтобы ему не следовать, особенно это относится к людям, которые долгие годы существуют в окружении слуг и льстецов. Именно это сказал монах Родор лорду Мадогу, когда тот, окрыленный новой идеей, после двухчасового сна, бесцеремонно вытащил его из храма Моря прямо посреди ночной молитвы.

– Я могу доверять только тебе, в Палладиуме ни от кого нет толку.

– А я, по-твоему кто? Дуэнья? Или сводница?

– Ты мудрый старший брат, особенно если сделаешь все как нужно.

– То есть…

– Заткнись и слушай!

Родор замолчал и стал слушать. Через час письма были написаны, почтовые голуби отправлены, еще через четверть часа обитель покинул монах, давший обет молчания, а после уехал лорд Мадог.

– Я буду молиться за тебя, – напутствовал его Родор.

– Я счастлив, – фыркнул Мадог, пришпорил лошадь и помчался во весь опор.

Родор долго смотрел ему вслед, потом сокрушенно покачал головой и вернулся в монастырь – ему предстояло еще много дел, и он дал слово своему обезумевшему брату, что устроит все лично.

Визит Канцлера Эльте оторвал Атторнея Банара от одинокого ужина, который он как всегда сопровождал чтением канцелярских документов.

– Не желаете присоединиться? – вежливо спросил Банар у вошедшего Канцлера.

– Благодарю вас, у меня нет аппетита, – Канцлер поставил локти на стол.

Банар откинулся на спинку кресла.

– Так-так… – он усмехнулся. – Я вижу, нас ждет не самый простой разговор.

– Не самый, – Канцлер кивнул.

– Что вы имеете предложить, Канцлер Эльте?

Канцлер внимательно посмотрел на Банара. Еще одна хитрая старая крыса при дворе, был Атторнеем еще при отце Мадога, знает секреты половины Востока до седьмого колена. Действительно, что ему может предложить опальный Канцлер мертвого Императора? Эльте с грохотом поставил на стол небольшую коробку, открыл ее и в рассеянном свете ярко заблестели две печати – Имперская печать и печать Меча.

– У вас новый Лорд, у меня свобода и новая жизнь. Пойдет такая сделка?

Банар улыбнулся. Он протянул руку и достал из коробки один из блестящих цилиндров – Имперская печать.

– Сейчас это всего лишь побрякушки, Канцлер. Им нет цены, потому что на них нет руки Императора Лазаруса.

Канцлер поднялся, подошел к письменному столу, взял сургуч и лист бумаги, он резким движением задрал манжет, так что стало видно тонкое худое запястье, и поднес сургуч к свече, а потом приложил его к бумаге. После этого Канцлер поставил сначала печать Меча, а потом Имперскую печать. Эльте кинул лист на стол перед Банаром. Тот отодвинул тарелку и близоруко прищурился. Его лицо вытянулось. Атторней поднялся и подошел к окну, где горел пожар заката.

– Я не знал об этом, – произнес Банар.

– Никто не знал, – ответил Канцлер. – Этот идиот Казимир даже и не догадывался, что если поставить одновременно печать Меча и Имперскую печать, то получится личная печать Императора.

– И имея обе печати, вы так и не воспользовались этим их свойством?

– Нет.

– Почему?

– Император Лазарус и так давал мне все, что мне необходимо. Так мы договорились?

Банар повернулся, на его лице появилась улыбка.

– Да, Канцлер, мы договорились. Обсудим условия?

Эльте сел за стол. Он небрежно придвинул к себе блюдо с фруктами, взял яблоко и начал счищать с него кожу ножом.

– Вы получите и печати, и почерк Лазаря. Мне не хотелось бы порочить его имя, но учитывая нрав Императора, это будет достаточно сложно. Мне нужны гарантии того, что вы не принесете мою голову в подарок новому лорду. Родору, как я полагаю?

– Да, – Банар кивнул. – Я думаю, что лорд Родор с удовольствием согласится принять престол Востока, который принадлежит ему по праву. Гарантии… – Банар как завороженный смотрел на то, как Канцлер чистит яблоко, луч солнца упал на нож и ярко отразился от него. – Я устрою ваш побег из Целлы, вы получите новое имя, деньги – если они вам нужны, конечно, – что еще?

Канцлер рассмеялся, он бросил нож на стол.

– Будет второй документ, который отменяет первый. Этот документ мы составим раньше, чем второй, я передам его своему Капитану, он покинет Целлу. Только когда у меня будет информация, что он в безопасности, я напишу второй. Сомневаюсь, что без меня вы сможете надежно подделать почерк Лазаря, а уж тем более манеру изложения. Как вам такой расклад?

Банар прищурился.

– И вы обещаете вести себя тихо?

Канцлер фыркнул.

– А вы считаете, армия Запада пойдет за Канцлером, который столько лет урезал им паек? Или народ Запада пойдет за Канцлером, который каждый год повышал им налоги? Не смешите меня, Банар, со смертью Лазаря моя карьера закончится.

Банар снова улыбнулся.

– А если Лазарь выживет?

Эльте пожал плечами.

– Тогда он наградит меня за то, что я помог свергнуть Мадога. Хватит уже, Банар, идите ищите печать Мадога, а то пока мы рассуждаем, нас самих кто-нибудь убьет или свергнет.

Банар покачала головой. Он не всегда понимал чувство юмора Канцлера.

Лазарус III еще дышал, когда его тело в гробу несли через Горд к склепу Императоров Запада. Этому предшествовала почти двухдневная панихида, во время который Регент Казимир заставлял каждого из многочисленного двора Императора подходить к его гробу, произносить долгую речь, и тем самым лично свидетельствовать о том, что Лазарус III мертв. Те, кто говорили речи, чувствовали, как с губ Императора срывается едва заметное дыхание, но не смели произнести ни слова, потому что Горд кишел солдатами. Императора хоронили заживо, и никто этому не мешал.