Столичная штучка - [25]

— Я не только жена вашего сына, я мать его будущего ребенка, между прочим, вашего внука, так что хочется вам того или нет, хозяйкой здесь я буду очень скоро, если вы имеете в виду документальную часть вопроса, — стараясь оставаться в рамках приличий, напряглась Оксана.

Ей не нравилась эта старая викторианская леди, с прямой осанкой и надменным взглядом, выпускающая одно за другим фигурные кольца сигаретного дыма. Ей не нравилась ее манера говорить, глядя на собеседника из-под полуопущенных век, резко вскидывать глаза и сверлить оппонента холодными буравчиками. Ледяная самоуверенность и раздражающая аристократичность — все, что было в этой женщине, возмущало Бубнову.

— Жена и хозяйка — еще не одно и то же, — назидательно выдала Нестерова, стряхивая сигаретный пепел в угловатую стеклянную посудину, стоящую на подоконнике. — Женить на себе Анатолия ты смогла, — повторила она, — я отдаю тебе должное, опираясь на обстоятельства, ты даже сумела выжать из моего сына скупую мужскую слезу, заставив поверить в будущее отцовство…

— Что вы хотите этим сказать? — побледнела Бубнова.

— Что такие факты, как установление отцовства по анализу крови, — вещи известные и даже не поднебесно дорогие, так что проверить твою сказку — вопрос времени, и только.

— Да как вы… — задохнулась Бубнова.

— Не перебивай меня, — вскинула глаза старая леди, и Оксане показалось, что тень от профиля старухи на стене усмехнулась. — Что же ты, такая умная, такая изворотливая, такая предприимчивая, что же ты не удосужилась, прежде чем беременеть, разузнать получше о том, кто хозяин тех соблазнительных иногороднему сердечку московских хором, на которые ты позарилась?

Непонимающе сдвинув брови, Ксюха молча уставилась на старуху.

— Так вот, милая несостоявшаяся хозяйка, беременная неизвестно от кого, наша на редкость самостоятельная и предприимчивая особа, — меряя уничтожающим взглядом невестку, продолжала Нестерова, — довожу до твоего сведения, что без моего согласия на этой жилплощади не сможет прописаться никто, потому что квартира приватизирована на мое имя много лет назад и соответствующие документы, подтверждающие это, есть не только у меня в комоде, но и в адвокатской конторе. Жилплощадь, на которой ты, я надеюсь, временно проживаешь с моим сыном, не принадлежала ему никогда, она только фиктивно считалась его собственностью, — с удовольствием прикуривая свежую сигарету от старой, протянула Нестерова.

— Вы говорите неправду, — не поверила Бубнова, — если бы было так, Толя не стал бы скрывать этого от меня.

— Толя сам до сих пор ничего об этом не знает, — засмеялась старая леди. — Как и любому мужику, ему никогда не приходило в голову посмотреть книжки об оплате. Если бы он это сделал, скажу честно, он был бы удивлен не меньше твоего.

— Но Толя здесь прописан, а вы нет, я спрашивала об этом в ЖЭКе! — не выдержав, выкрикнула Ксюха и тут же примолкла, вынужденная прикусить язык.

— Да, он здесь прописан, — важно выдохнула Ева Юрьевна, — но прописан на моей площади, потому что хозяйка собственности я. Зная своего мальчика, я была вынуждена пойти на некоторые меры для его же безопасности. Запомни, он никогда не смог бы тебя прописать в этой однокомнатной квартире, даже если бы и захотел, потому что по закону без моего согласия этого нельзя сделать в принципе, — отрезала она.

Ева Юрьевна разломала сигарету о дно посудины и жестко посмотрела на Ксюху.

— Я советую тебе основательно подумать, прежде чем продолжать свою игру, — проговорила она.

— Почему вы не сказали мне этого раньше?! — потрясенно произнесла Бубнова.

— Лишать тебя всего сразу было бы жестоко, — сощурилась Ева Юрьевна. — Пусть если не прописка, то хотя бы это, — она кивнула на живот Оксаны, — останется у тебя после всей этой истории на долгую добрую память.

— Ваши слова проверяются элементарно, — сопротивляясь из последних сил, выдавила Бубнова.

— Твои — чуть сложнее, но проверяются тоже. Только в отличие от тебя я правды не боюсь, потому что в случае поражения нас ждет совершенно разная расплата за грехи. Ты сама решила, девочка, что лучше царствовать в аду, чем служить на небесах, ты же хотела сразу всего, так царствуй, — надменно проговорила старуха, глядя невестке прямо в глаза. Прикрыв ресницы, Оксана опустила голову, и старая леди увидела, что по щекам ее покатились слезы.

* * *

— Пожалуйста, Нестеров! — голос учителя прозвучал как гром среди ясного неба, громко и неожиданно, и наполнил душу мальчика предчувствием скорой неприятности.

Егор Ефимович, преподающий физику в этой школе уже более тридцати лет, подошел к Володе и близоруко прищурил глаза. Окинув фигуру ученика оценивающим взглядом, он поправил на переносице тяжелые очки с толстыми стеклами и слабо улыбнулся.

Улыбка Щеглова вышла робкой и виноватой, будто он извинялся перед всем классом за Володину неудачу. Непослушные губы никак не хотели складываться в ровную полоску, словно сознаваясь в косвенной причастности к провалу одного из своих учеников. Глаза, казавшиеся из-за толстых стекол огромными, смотрели на Володю вопросительно, почти умоляюще; короткие пальцы рук, сложенные в корзиночку, нервно сжимались.