Столичная штучка - [18]

— Это еще почему? — удивился тот.

— Я не умею, — честно сознался Володя. — Я ни разу в жизни не пробовал играть.

— И что? — удивлению Федора не было предела. — По этому поводу ты собираешься всю жизнь стоять в уголке и наблюдать, как развлекаются другие? А почему бы тебе не поучиться?

— Не сейчас же, — ответил Володя.

— Почему не сейчас? Сейчас как раз самый что ни на есть удобный случай. Эй! — крикнул он ребятам, держащим в руках кии.

— Шумилин! — укоризненно прошептал Володя.

— Дайте нам с Вовчиком попробовать в лузу попасть, — попросил Федор, не допуская мысли, что ему могут отказать.

— Да какой из меня игрок? — смутился Володя.

— Честно тебе скажу, — заявил слегка разгоряченный пивом Федор, — из меня точно такой же. Но ребятам придется это пережить, правильно я говорю? Никто же с кием в руках не родился, так что научимся.

Федор взял из рук невысокого мальчика в кожаной жилетке кий и передал его Володе.

— Держи, сейчас начнем соображать, что к чему, — самоуверенно проговорил он. — Что я знаю точно — на этом месте выставляются шары, смотри, тут даже залысина на сукне есть, — важно сказал он, и все рассмеялись. Но смех был не обидным, и Володе стало немного легче.

— Да я и по шару-то не попаду, — смущенно пробормотал он.

— А ты об этом не думай, просто совмести кий, шар и лузу в одну линию, и все. А потом бей, только кий не нужно так близко держать, удар жестким не получится, понял?

— Понял.

— А раз понял, давай, разбивай, нечего тянуть кота за хвост.

Наклонившись над столом, Володя ощутил, как все его существо наполнилось непередаваемой радостью. Где-то за освещенным пространством стола гремела музыка и танцевали ребята. На сетчатых скатертях появлялись новые кружки с пенными шапками, а дары моря аппетитно дымились в маленьких толстощеких горшочках, но для Володи все это не имело значения. На мгновение он почувствовал, что весь окружающий мир перестал для него существовать, были только он и зеленое сукно стола, властно манившее его к себе. Сосредоточившись, он прицелился и, отведя кий назад, с силой ударил по цветным горошинам треугольной пирамиды.

Наверное, правду говорят, что удача идет на новенького, потому что с первой же попытки Володя не только попал, но и закатил в лузу шар. Конечно, американка — это не русский бильярд, с тяжелыми светлыми шарами, едва-едва протискивающимися в узкие лузы необъятных столов, в ней и площадь поменьше, и лузы пошире, но для Володи, игравшего впервые в своей жизни, в данный момент ничего лучше быть просто не могло по определению.

Закатив первый шар, он настолько удивился собственной удаче, что, поставив кий рядом с собой, застыл, не зная от растерянности, что делать дальше.

— Ну ты даешь! — поддержал его Федор. — А говорил, что никогда не играл.

— Честное слово, в первый раз, — просиял Володя.

— Тогда не стой столбом, бей дальше, — махнул рыжими кудрями Федор, отпивая новую порцию пива из только что принесенной кружки. — Будешь? — он протянул кружку Володе.

Тот хотел отказаться, но неожиданно для себя произнес:

— Конечно, буду, первый в жизни шар да не обмыть? За кого ты меня принимаешь?

Сделав пару крупных глотков, он понял, что от волнения в горле у него пересохло, и, недолго думая, допил всю кружку залпом.

— Если каждый забитый шар так обмывать, то к концу партии ты окажешься под столом, — съязвил Федор и сделал знак официанту, чтобы тот нес следующую порцию.

— Та-а-ак, — уже более уверенно протянул Володя, облокачиваясь на стол и целясь заново. — Совмещаем, оттягиваем, удар, — тихонько проговорил он, и очередной шар закатился в лузу.

— Нестеров, ты самое настоящее трепло, — сожмурился Федор, — ты ж кого угодно под орех разделаешь, а блеял, как овца. Ты где учился?

— Честно, нигде, — сияя и старательно скрывая свою радость, сказал он. — Да я же в первый раз, ты же знаешь.

— Хорошо тогда у тебя получается, если в первый раз, — удивился Федор. — Ну-ка, дай мне разочек ударить, а то с тобой так и простоишь рядом, ни разу по шарику не щелкнув.

Облокотившись на стол, Федор произвел удар, но то ли от выпитого пива, то ли оттого, что у него дрогнула рука, шарик до лузы не докатился.

— Артель «Напрасный труд», председатель Шумилин! — громко объявил Федор, и все рассмеялись. — Слушай, Вовчик, а может, в тебе талант бильярдиста пропадал, а я его открыл? — выдвинул гипотезу он.

— Скажешь тоже, — отмахнулся Володя.

— А что, на первооткрывателя я никаким боком не потяну? — Федор выпрямился во весь рост и, сдвинув рыжие брови, встал к Володе в профиль. — Даже так не тяну?

— Так, пожалуй, тянешь, — бросил кто-то из толпы, и игра продолжилась.

Сначала Федор поддавался, намеренно позволяя Володе выглядеть более ловким, но через несколько партий понял, что, несмотря на все свои старания, ничего не может противопоставить мощной игре друга. Отставив пиво, он всерьез взялся за кий, но все его попытки возвратить утерянный статус-кво провалились: набив руку, Володя не сдавал отвоеванных позиций.

С того самого вечера не проходило дня, чтобы Володя не зашел в «Сети» хотя бы на часок. Обычно, окончив уроки, они с Федором отправлялись в подвал прямо после школы, и если Федора больше интересовали пенные шапки на кружках и сушеные рыбки к ним, то для Володи существовал только один предмет, о котором он думал денно и нощно, — бильярдный стол. То, что выдавалось ежедневно матерью на обеды и проезд, неизменно оставалось в маленьком темном погребке. Незаметно для себя, запутавшись в ячейках «Сетей», Володя все глубже погружался на дно «Атлантики».