Стоит только пожелать - [9]

— Месье Ренард, не могли бы вы не нарушать мое личное пространство и несколько увеличить расстояние между нами.

Удивленная бровь вывихнулась повторно, но мужчина все-таки отступил и протянул мне руку. Я охотно воспользовалась предложенной помощью. Меня не стали прижимать к себе, и я, в свою очередь, не стала больше убегать.

Месье Ренард не спешил начинать разговор. Он молча мерил меня сосредоточенным взглядом, а его пронзительно синие глаза, казалось, пытались заглянуть прямо в душу.

— Ты вчера так стремительно убежала, — наконец начал Господин. — Я хотел бы знать почему.

— Сударь, вы позволили себе выйти за рамки приличия, — как можно спокойнее отвечала я. — Признаю, я не знала, как отказать вам, поэтому выбрала безмолвный путь отступления.

Ренард снова надолго замолчал, все так же не спуская с меня проницательных глаз. Боже, он что, насквозь проглядеть меня хочет? Видимо, на этот раз первой придется заговорить мне.

— Месье, если вы узнали все, что хотели, может, вы позволите мне удалиться?

— Да нет, Габриэлла, — задумчиво протянул Ренард, — вопросов у меня к тебе все больше и больше.

Что? Каких ещё вопросов? Что ему надо от меня? И почему он тогда не спешит их задавать?

Вместо вопроса последовало предложение:

— Сегодня чудесная погода. Лучшего времени для того, чтобы провести утро на свежем воздухе, вообразить нельзя, и я как раз ищу компанию для конной прогулки.

Вообще-то сегодня у меня планировалась уборка, да и воспоминания о вчерашнем вечере призывали к осторожности. Но, наверное, я сама хотела прогуляться, или моя любовь к лошадям была сильнее здравого смысла, или действительно какой-то необыкновенный дурман стоял в воздухе и вскружил мне голову… Я благосклонно улыбнулась и, сделав книксен, практически пропела:

— Я с удовольствием составлю вам компанию, месье.

Пронзительные синие глаза хитро прищурились, и Ренард, удовлетворенно кивнув каким-то своим мыслям, взял меня под локоток и подвел к молодому белоснежному коню в серых яблоках.

— Вихрь — самый послушный из моих лошадей, — заметил Господин, лично седлая для меня жеребца. — Жан говорил, ты всегда выбираешь его, когда иногда ездишь верхом.

Это была правда, ласковый покладистый конь мне очень нравился. Он мог мчаться, как вихрь, но подчинялся любому движению наездника, чутко прислушиваясь к малейшим намекам. Не чета жеребцу Ренарда, горячему и нетерпеливому, с гордой кличкой Герцог. Взглянув на то, как этот скакун нетерпеливо пляшет в стойле и дергает головой, словно желая освободиться от поводьев, подумала, что ни за что бы не удержалась в седле. Впрочем, следовало ожидать, что Ренард уверенно правит конем.

— Отправимся в одно место, там прекрасные виды на местную речушку. Ну же, Габриэлла, не вздрагивайте вы так… — как же тут не вздрагивать, когда господин внезапно схватил меня на руки, чтобы посадить на Вихря. Вообще-то я и сама могла бы справиться, хотя на мне и не было верхового костюма, но месье Ренард, видимо, решил, что без его крепких объятий мне в седло не забраться.

Я и раньше предполагала, что мужчина очень силен (взглянуть хотя бы на его широкие плечи и заметные даже под одеждой мускулы), но уж никак не думала, что мне предстоит лично испытать его. Вообще-то я весила немало. Это вот Эдит хрупка, как тростинка, и легка соответственно, да и Розали маленькая. Я, конечно, тоже ростом не вышла, но веса мне добавляли рано созревшие девичьи формы.

Оказавшись так близко от лица Ренарда, я наконец взглянула на него прямо и убедилась, что Господин еще более хорош, чем мне казалось раньше. Вблизи правильные аристократические черты делали лицо невероятно красивым и мужественным. Не портил его даже небольшой, бледный, едва заметный шрам, рассекающий висок. Необыкновенные ярко-синие глаза смотрели на меня так же пристально, как, наверное, я на него. Время текло, а мы так и стояли рядом с терпеливым Вихрем, который великодушно не прерывал наше обоюдное созерцание друг друга.

К реальности заставил вернуться недовольный всхрап Герцога. Гнедой почему-то с утра уже был оседлан (подозреваю, у Господина водилась привычка устраивать себе конные прогулки каждое утро) и, давно утолив свой голод, жаждал вырваться из тесных стен конюшни.

— Вам… не тяжело? — только и решилась спросить я.

— Поверь, Габриэлла, — усмехнулся Ренард, — такой желанный груз, как ты, я готов взвалить на себя, сколько бы он ни весил.

Я не знала, что сказать на это, да и ответа от меня не ждали. Господин мигом закинул меня в седло, сам запрыгнул на Герцога и слегка тронул шпорами бока коня. Гнедой чуть ли не взвился на дыбы и вырвался из конюшни. Хотя Ренард постоянно сдерживал его, мне постоянно приходилось подгонять Вихря, чтобы не отставать. Очень отвлекала простая юбка служанки, норовившая сползти на бедра и явить мужскому взору мои коленки, но в конце концов я забыла и про неё. Все вытеснили мысли о прекрасном: о прекрасной природе, прекрасном утре, прекрасной скачке, прекрасном коне, прекрасном мужчине…

Амадор

Черт меня побери, если я когда-нибудь думал, что буду до безумия счастлив, что бастард! Делай, что хочешь, живи, как хочешь, никакому королю нет до тебя никакого дела, и главное — никакой женитьбы! Лео и Рену можно только посочувствовать. Это ж надо так попасть! А главное определились бы уже, какого именно сына герцога Анжуйского хотят женить на герцогине Савойской, а то оба хоронятся.