Стоим на страже - [113]

Шрифт
Интервал

Неясная тревога заставила его обернуться — словно толкнули в спину. От глиняного дувала, ограждающего низкие куполообразные жилища и персиковые сады аула, шел рослый доктор. За ним тянулся всадник на ослике с большим свертком в руках. Женщина в парандже семенила рядом, вцепившись в коричневый халат мужчины, а следом, прихрамывая, спешил козлобородый фельдшер. Товарищ Лагунова усмехнулся, наблюдая за странной процессией, но командир остался серьезным, уже догадываясь, что предстоит. Доктор опередил спутников, отер вспотевшее лицо платком, шумно выдохнул:

— Разгрузили?.. Слава аллаху. Летим немедленно — парнишку спасать надо. Не мог этот козел-фельдшер раньше сообщить, а теперь оперативные меры нужны и таблетками не обойтись.

Лагунов стоял около кабины, разглядывая худого унылого человека верхом на ослике с завернутым в серый халат сыном, его маленькую жену в темной парандже, перехватил виноватый взгляд фельдшера, которому, видно, здорово досталось от врача. А в глаза тревожным огоньком плескала красная лента…

— Гляди, доктор, перевал затянуло. Возможно, придется пойти на вынужденную посадку. И сколько просидим там, в холоде и сырости, не знаю. К тому же басмачи… Мы — солдаты, ты — врач, нам собой рисковать положено, а вот ребенком… Ты понимаешь, что заговорят враги, если мы не довезем мальчишку до больницы живым?

Широкие плечи доктора зябко дрогнули, полное лицо словно постарело, он негромко сказал:

— В горах умирает немало детей от болезней и недоедания. Даже революция не в силах изменить этого за несколько месяцев, особенно если ей мешают. Если умрет еще один, он умрет на руках отца, и никто про нас с тобой не скажет плохого. Мы ведь и в самом деле не боги. Я объясню им, что везти больного нельзя.

Лагунов словно встряхнулся.

— Скажи родителям, что в нас, возможно, будут стрелять басмачи, что машину могут подбить.

Доктор громко перевел. Мужчина на ослике вскинул голову, унылое лицо его стало жестким, в глазах разгорался темный огонь. Он тронул ослика, подъехал вплотную к вертолету, протянул сына советскому врачу. Когда тот принимал ребенка в свои громадные руки, мать было качнулась к нему; учитель удержал ее, что-то сказав, и женщина опустилась на колени прямо в пыль, стала молиться.

— Она молит аллаха, чтобы он отлепил тех, кто станет стрелять в вас, — пояснил учитель.

Лагунов молча полез в кабину. Доктор пригласил с собой отца, но тот лишь покачал головой и прижал руки к сердцу. У него дома много работы и еще много детей. Людям, которые привозят хлеб, лекарства и книги, он доверяет сына без страха…


Через несколько минут, ввинчивая машину в узкое небо долины, Лагунов глянул вниз. Как будто горные тюльпаны зацвели там — люди махали всем, что нашлось красного: лентами, платками, повязками… И потом, в сырой серой мути над хребтом, не отрывая глаз от индикатора высоты, Лагунов все еще видел этот охранный цвет и безошибочно находил дорогу.

СОЛДАТ — ВСЕГДА СОЛДАТ

Виктор Муратов

ПИСЬМА СОЛДАТСКИЕ

Новеллы

Баян умолк. И костяшки домино не стучат. В ленинской комнате все стихло. Солдаты склонились над листками. Письма пишут. И те, кто не любит писать, — пишет. Новостей-то! У старослужащих в письмах больше вопросов. Что нового дома, в колхозе, на заводе. Им важно знать, что их ждет дома.

Молодые вопросов не задают. Они недавно из дому, с завода, из колхоза. Для них здесь каждый новый день — новость, каждый час — открытие.

За окном ночь. Слышно, как в темные стекла осторожно царапается голыми ветками клен. Тишина…

Истоки

«Недавно ездили на Волжскую ГЭС, на экскурсию. Совсем не та здесь Волга, что возле нашего села Карпушки. Помнишь, Ромка, первоклашками еще переплывали ее? А потом вброд переходили — вода тихая, прозрачная, как стекло. Раки по дну ползают. У нас Волга — речушка тихая, задумчивая, а здесь — море, даже зимой не замерзает, потому что бушует. Горбатые волны рождаются где-то далеко-далеко, и несутся белые гребни, как белые корабли, с ходу врезаются в бетонный берег и рассыпаются в дождь.

Помнишь, Ромка, сколько летом приезжает к нам в Карпушки художников? У нас Волга — натурщица, а здесь — работница. Давит на плотину, крутит турбины и срывается с огромной высоты десятками водопадов. У самой плотины бурлит вода, крутится на одном месте, будто приходит в себя, и, отдохнув малость, медленно течет дальше.

Труженица Волга. Где силы она берет? Там, где и наша карпушинская Волга? У горы Каменик на Валдае?

Лозинка

«Были в колхозе у шефов. Везде одинаковые люди. И ребята такие же, как у нас в Сосняках, и девчата. Хотя…

Не в обиду Соснякам нашим, девчата здесь не такие. Есть тут… Эх, Степка. Честно. Не видел я у нас в Сосняках такой дивчины. Анюткой зовут. Стройная, как лозинка, а глаза — небо васильковое. Смотрел бы, смотрел…

Нет, Степка, такой Анютки в наших Сосняках. Как хочешь, так и думай. Я не хотел ей о том говорить, да вышло так. Провожал домой ее и молчал всю дорогу. О чем говорить-то? О службе? Боялся, вдруг тайну какую выдам. Только она говорила, говорила. У нее-то нет военной тайны. Про колхоз, про телят своих. Скажешь, нашла о чем? Погоди. У самого дома глянула на меня так, что… «Знаешь, — говорит, — много хлопцев у нас в деревне, а таких, как ты, нет. Только не зазнавайся дюже. Знаю, всех вас там дома невесты ждут». Нет, говорю, у меня никакой невесты. А потом письмо ей написал. В стихах. Смеешься? Если бы ты видел Анютку! А стихи простые, как умел:


Еще от автора Виктор Петрович Астафьев
Васюткино озеро

Рассказ о мальчике, который заблудился в тайге и нашёл богатое рыбой озеро, названное потом его именем.«Это озеро не отыщешь на карте. Небольшое оно. Небольшое, зато памятное для Васютки. Еще бы! Мала ли честь для тринадцатилетнего мальчишки — озеро, названное его именем! Пускай оно и не велико, не то что, скажем, Байкал, но Васютка сам нашел его и людям показал. Да, да, не удивляйтесь и не думайте, что все озера уже известны и что у каждого есть свое название. Много еще, очень много в нашей стране безымянных озер и речек, потому что велика наша Родина и, сколько по ней ни броди, все будешь находить что-нибудь новое, интересное…».


Весенний остров

Рассказы «Капалуха» и «Весенний остров» о суровой северной природе и людям Сибири. Художник Татьяна Васильевна Соловьёва.


Прокляты и убиты

1942 год. В полк прибыли новобранцы: силач Коля Рындин, блатной Зеленцов, своевольный Леха Булдаков, симулянт Петька. Холод, голод, муштра и жестокость командира – вот что ждет их. На их глазах офицер расстреливает ни в чем не повинных братьев Снигиревых… Но на фронте толпа мальчишек постепенно превращается в солдатское братство, где все связаны, где каждый готов поделиться с соседом последней краюхой, последним патроном. Какая же судьба их ждет?


Пастух и пастушка

Виктор Астафьев (1924—2001) впервые разрушил сложившиеся в советское время каноны изображения войны, сказав о ней жестокую правду и утверждая право автора-фронтовика на память о «своей» войне.Включенные в сборник произведения объединяет вечная тема: противостояние созидательной силы любви и разрушительной стихии войны. «Пастух и пастушка» — любимое детище Виктора Астафьева — по сей день остается загадкой, как для критиков, так и для читателей, ибо заключенное в «современной пасторали» время — от века Манон Леско до наших дней — проникает дальше, в неведомые пространственные измерения...


Фотография, на которой меня нет

Рассказ опубликован в сборнике «Далекая и близкая сказка».Книга классика отечественной литературы адресована подрастающему поколению. В сборник вошли рассказы для детей и юношества, написанные автором в разные годы и в основном вошедшие в главную книгу его творчества «Последний поклон». Как пишет в предисловии Валентин Курбатов, друг и исследователь творчества Виктора Астафьева, «…он всегда писал один „Последний поклон“, собирал в нем семью, которой был обойден в сиротском детстве, сзывал не только дедушку-бабушку, но и всех близких и дальних, родных и соседей, всех девчонок и мальчишек, все игры, все малые радости и немалые печали и, кажется, все цветы и травы, деревья и реки, всех ласточек и зорянок, а с ними и всю Родину, которая есть главная семья человека, его свет и спасение.


Пролетный гусь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.