Стоим на страже - [114]

Шрифт
Интервал

Не у каждого из нас
Девушки в родном краю.
Может, встречу среди вас
Я любовь свою.

Письмо отослал, а сам боюсь: засмеет, как ты, небось. А мне нельзя, чтобы Анютка надо мною смеялась. Потому, что нет такой девушки в Сосняках.

А может, нигде, на целой земле нет такой Анюты! А? Степа?»

Навечно

«У нас в казарме стоит кровать. Всегда аккуратно заправленная. А на стене — портрет парторга батальона капитана Петра Ивановича Сизова. Это — герой. В 1943 году он ценою своей жизни обеспечил успех наступления целому батальону. Каждый день на вечерней поверке старшина называет его фамилию и я, как правофланговый, отвечаю: «Герой Советского Союза капитан Сизов пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины».

А завтра снова поверка и снова произносится перед строем эта фамилия. И так будет всегда. Потому, что герой навечно занесен в списки нашей роты.

Я отслужу, вернусь домой. Придут на мое место другие. И у них будут вечерние поверки. И они будут слышать фамилию героя. Так будет вечно.

Вечно? Я спросил у командира роты:

— Почему вечно? Наступит день, когда распустят армии. И нашу роту распустят. Не будет больше вечерних поверок. Списки с именами героев передадут в музей.

Капитан Яресько задумчиво ответил мне:

— Когда-нибудь наступит такой день. Обязательно! Но гораздо раньше отслужите вы свой срок и уйдете в запас. Списки в ротной канцелярии останутся, а в сердце у вас — имена героев. В сердце — навечно.

Верно. Мы их в сердце вписали навечно».


Солдат пишет письмо. Он пошлет его братишке, другу, матери. Он пишет на конверте адрес. Конверты все одинаковые — синие. И треугольные штампы одинаковые: «Солдатское. Бесплатно».

Помнит солдат вот такие же конверты с таким же штампом. Они хранятся у матери в заветной шкатулке. Но их мало. Больше треугольных конвертов. Треугольники с фронта — бесценные весточки от деда.

Выводит, солдат адрес на конверте со штампом «Солдатское. Бесплатно». Ждут этот конверт друг, братишка, невеста. Ждет мать от сына письмо. Солдатское. Бесценное.

Олег Куваев

ТЕЛЕСНАЯ ПЕРИФЕРИЯ

Рассказ

…Взрыв вскинул его, швырнув на выступ скалы. Осколок остро и горячо скользнул по виску и, цокнув по камню, завизжал в рассвет. Он осел: слабость, туман, страх, но в следующее мгновение продолжал бег, и горизонт косо запрокидывался ему навстречу.

…Семен Калиткин открыл глаза и какое-то время лежал в темноте — весь напряженность, весь бросок. Затем опустил ноги с кровати, нащупал выключатель. Лампочка залила светом голые стены номера. Калиткин стал делать успокаивающее дыхание по системе йогов: вдох левой ноздрей на четыре такта, восемь тактов задержки, выдох правой ноздрей на четыре такта, вдох правой… Он сидел на взбаламученной кошмаром кровати, тощий, длиннорукий, строго по инструкции держал спину прямо, взгляд вперед. Ноздри хрящеватого носа яростно и поочередно вздувались в усердии ритмического дыхания.

Тьма за окном была плотна. С той стороны шел неумолчный шифрованный стук — ночная летучая живность билась о стекла. Калиткин вынул из рюкзака чайник, маленький электрокипятильник. Шнур кипятильника не доставал до стола. Калиткин пристроил чайник на подоконнике, а сам уткнулся носом в стекло. Тьма стояла — режь ножом, ковыряй фрезой. И все бились прямо напротив лица мягкие и упругие тела насекомых. Калиткин цепко держался за подоконник, ждал. Вода в чайнике закипела неожиданно быстро. «Высота. Закипает ранее ста градусов по шкале Цельсия», — сообразил Калиткин. Он дернул за шнур кипятильника, проскочила искра, щелкнуло, и в тот же миг припадок снова поймал его.

…Прогрохотала автоматная очередь. «Лоп-лоп-лоп!» — ударили пули, и две фигуры бежали по косому горизонту.

— Отставить! — лежа на полу гостиницы, подал команду Калиткин.

Он долго переливал заварку из чайника в пиалу, из пиалы в чайник. Руки дрожали. Потом Калиткин накрыл чайник фланелевой чистой портянкой и, ожидая, пока заварка настоится, зашагал по комнате. Тень его в длинных, до колен, трусах моталась за ним. Калиткин ждал утра.

…Городок был чистый, белый и строгий, как вымытый с мылом мальчик. Асфальт был влажным, и в нем отражалось рыжее солнце, которое пока еще набирало силу. Горы, нависшие над городком, также были рыжими, как бы начиненными изнутри грозной взрывчаткой.

Перед каменным забором Калиткин подтянулся. Часовой вышагнул из будки, преградил путь. Калиткин извлек из внутреннего кармана пиджака бумажник с очень большим числом отделений и, внушительно оттопырив нижнюю губу, протянул часовому пропуск. Часовой козырнул, как показалось Калиткину, с насмешкой над его штатским видом. Калиткин даже набрал в грудь воздуха, чтобы съязвить, но тут заметил в будке раскрытую потрепанную книгу, лежавшую рядом с телефоном. И потому лишь мысленно произнес свое любимое: «Итого…» В данном случае «итого» означало жалостливое презрение к часовому. Читать? На посту!

К штабу он шел уже вольной походкой человека, знающего свою роль и вес. Но перед каменным столбом с государственным гербом опять все-таки подтянулся и даже припечатал шаг. Солдат, пробегавший мимо, задержался в недоумении. Штатский в пыльных брезентовых сапогах, колхозном пиджаке и без фуражки тянет нос перед столбом, символизирующим мощь государства и незыблемость его границ. Смехота! Умора!


Еще от автора Виктор Петрович Астафьев
Васюткино озеро

Рассказ о мальчике, который заблудился в тайге и нашёл богатое рыбой озеро, названное потом его именем.«Это озеро не отыщешь на карте. Небольшое оно. Небольшое, зато памятное для Васютки. Еще бы! Мала ли честь для тринадцатилетнего мальчишки — озеро, названное его именем! Пускай оно и не велико, не то что, скажем, Байкал, но Васютка сам нашел его и людям показал. Да, да, не удивляйтесь и не думайте, что все озера уже известны и что у каждого есть свое название. Много еще, очень много в нашей стране безымянных озер и речек, потому что велика наша Родина и, сколько по ней ни броди, все будешь находить что-нибудь новое, интересное…».


Весенний остров

Рассказы «Капалуха» и «Весенний остров» о суровой северной природе и людям Сибири. Художник Татьяна Васильевна Соловьёва.


Прокляты и убиты

1942 год. В полк прибыли новобранцы: силач Коля Рындин, блатной Зеленцов, своевольный Леха Булдаков, симулянт Петька. Холод, голод, муштра и жестокость командира – вот что ждет их. На их глазах офицер расстреливает ни в чем не повинных братьев Снигиревых… Но на фронте толпа мальчишек постепенно превращается в солдатское братство, где все связаны, где каждый готов поделиться с соседом последней краюхой, последним патроном. Какая же судьба их ждет?


Пастух и пастушка

Виктор Астафьев (1924—2001) впервые разрушил сложившиеся в советское время каноны изображения войны, сказав о ней жестокую правду и утверждая право автора-фронтовика на память о «своей» войне.Включенные в сборник произведения объединяет вечная тема: противостояние созидательной силы любви и разрушительной стихии войны. «Пастух и пастушка» — любимое детище Виктора Астафьева — по сей день остается загадкой, как для критиков, так и для читателей, ибо заключенное в «современной пасторали» время — от века Манон Леско до наших дней — проникает дальше, в неведомые пространственные измерения...


Фотография, на которой меня нет

Рассказ опубликован в сборнике «Далекая и близкая сказка».Книга классика отечественной литературы адресована подрастающему поколению. В сборник вошли рассказы для детей и юношества, написанные автором в разные годы и в основном вошедшие в главную книгу его творчества «Последний поклон». Как пишет в предисловии Валентин Курбатов, друг и исследователь творчества Виктора Астафьева, «…он всегда писал один „Последний поклон“, собирал в нем семью, которой был обойден в сиротском детстве, сзывал не только дедушку-бабушку, но и всех близких и дальних, родных и соседей, всех девчонок и мальчишек, все игры, все малые радости и немалые печали и, кажется, все цветы и травы, деревья и реки, всех ласточек и зорянок, а с ними и всю Родину, которая есть главная семья человека, его свет и спасение.


Пролетный гусь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.