Сто стихотворений - [4]

Горячей кровью налилась.

Поди попробуй улови-ка

И объясни мне эту связь.

Года идут, и дни мелькают,

Но до сих пор в пустой ночи

Меня с постели поднимают

Страды военной трубачи.

Походным маршем дышат ямбы,

Солдатским запахом дорог.

Я от сравнений этих сам бы

Освободился, если б мог,

И позабыл, во имя мира,

Как мерз в подтаявшем снегу,

Как слушал голос командира,

Но что поделать — не могу!

Подходят тучи, как пехота,

От моря серою волной,

И шпарит, как из пулемета,

По крышке дождик проливной.

1955

«Нынче осень, как поздняя слава…»

Нынче осень, как поздняя слава,

Ненадежна и так хороша!

Светит солнце весеннего сплава,

За холмы уходить не спеша.

А по кромке зеленой у леса

Зеленеют в воде камыши.

И под тенью густого навеса

Тишина и покой. Ни души.

У опушки сухого болота

Вырастает вторая трава.

Красота! И стрелять неохота —

Поднимаются тетерева.

Я нарочно оставил двустволку,

Чтоб не трогать внимательных птиц.

А по лесу звенит без умолку

Комариная песня синиц.

В рыжей хвое лесные дороги.

Листья падают, тихо шурша.

И душа забывает тревоги,

И обиды прощает душа.

Видно, лето не кончило повесть,

И запас у природы богат.

Бронзовея, прямые, как совесть,

Смотрят старые сосны в закат.

1955

«По щебню пулковских расщелин…»

По щебню пулковских расщелин

Окоп взбирался на окоп.

…Опять зениткою нацелен

В ночное небо телескоп.

Там солнца плавятся в пожарах.

И там, загадочна досель,

Как на прицеле, в окулярах

Дрожит космическая цель.

Астроном мыслью путь проделал

В необозримый мир планет.

И, как вселенной нет предела,

Мечте его предела нет.

И за мечтою этой смело,

Опережая чудеса,

Ракеты трепетное тело

С земли рванется в небеса.

Она пройдет потоком света,

Меж звезд сияя горячо.

…Снежинка — малая планета —

Ему садится на плечо.

1955

«Здесь сосны, ветер и зима…»

Здесь сосны, ветер и зима,

Приди сейчас сюда сама,

И будет май и юг.

Засмейся громко иль заплачь,

Но только все переиначь,

Как ты умеешь вдруг.

Здесь день и ночь трубит трубой

По мерзлым отмелям прибой

В кипенье белых пен.

И льда налет, и брызг полет

Весь день до ночи — напролет,

Всю ночь — без перемен.

И любо мне на берегу

У всех ветров стоять в кругу,

Глотать морской настой

И знать, что ты идешь сама

Сюда, где сосны и зима,

Что можно вновь сойти с ума,

Сказав мгновенью — стой!

1956–1957

Сосны на берегу

А. Пунчонку

Неправда! Есть еще в пороховницах

Запас хороший пороха сухого.

И есть еще на глубине души

Святая нерастраченная совесть.

Она-то и дает, наверно, право

Глядеть в глаза, и верить, и любить,

И обнимать с надеждою за плечи

Редеющих, как зимний лес, друзей.

Я каждый день хожу сосновой рощей

По берегу янтарного залива,

Где ветер, набегающий со взморья,

Гудит в вершинах и несет по склону

Сыпучий снег с песком сыпучих дюн,

Где грозно замерзающее море

Кувалдами тяжелыми колотит

В береговой белеющий припай.

Давно я знаю, что покоя нету,

Что счастье человека вне покоя,

Что время выдувает из души

Всю накипь, неудачи и сомненья,

Как ветер, набегающий со взморья,

Сдувает пену с бесконечных волн.

«Пройдет и это» — мудрость Соломона

Не нашему характеру сродни.

Мы любим землю. Мы земные люди.

Мы жили больше в помыслах грядущим

И очень мало для себя самих.

Гремел Октябрь над нашей колыбелью

Раскатами «Авроры». Резал уши

В два пальца свист метели продувной.

Походные костры и бивуаки,

Забытые могильные курганы

И серый пепел страсти и раздумий

На рано поседевших волосах.

Мы не сдались. Мы, словно эти сосны

По берегу, все в ссадинах и шрамах,

Корявые, высокие, прямые,

Ломаемся, но не умеем гнуться.

Мы глубоко в земле сплелись

   корнями,

Мы в небесах вершинами сплелись

И бурю, налетающую с моря,

Встречаем грудью, как всегда,

   в упор.

Редеем мы. Но выстоять нам надо.

Уже встает, уже шумит подлесок,

Поддерживая нас и подпирая,

Вершинами вытягиваясь к солнцу,

По-своему шумит…

1956–1957

Иван-чай

Он розов, он лилов, он фиолетов,

Метельчатый, высокий иван-чай.

…Не спрашивай, не жди моих ответов,

Моей глухой тоски не примечай.

Он пахнет медом, сенокосным зноем.

Войди в него, слегка пошевели —

И зашумят над иван-чаем роем

Встревоженные пчелы и шмели.

Кукушка закукует на опушке,

Надеждой вечной сердце веселя.

Здесь в капонирах били наши пушки,

Горели камни, плавилась земля.

Душа моя, в тоске не будь немою.

У памяти прощенья не моли!

Окопы зарастают над Невою —

Здесь полегли товарищи мои.

Давно истлели звезды из фанеры,

Осыпались могильные холмы.

Живые — мертвым, верные без меры,

Своею жизнью присягаем мы.

А жизнь летит? И ветерок, качая,

Сдувает вниз, к сплетенью корневищ,

Лиловые метели иван-чая,

Печального растенья пепелищ.

1956–1957

Стихи о необходимости

На тихих клумбах Трептов-парка

Могил в торжественном покое

Давно горят светло и ярко

Пионы, астры и левкои.

И за судьбу земли спокоен,

Ее простор обозревая,

Стоит под солнцем русский воин,

Ребенка к сердцу прижимая.

Он родом из Орла иль Вятки,

А вся земля его тревожит.

Его в России ждут солдатки,

А он с поста сойти не может.

1958

Ода буксирам

На сыром ветру линяют флаги,

Низкие темнеют корпуса.

Я люблю вас, моря работяги,

Различаю ваши голоса,

Хриплую, скупую перекличку.

Наблюдаю деловую стать,

Старую рабочую привычку —

Никогда на месте не стоять.

Отдыхать вам некогда! Довольно

Дела в шторм и в голубиный штиль,

Это знают пристани Стокгольма,