Сто стихотворений - [2]

Блестят ручьи, и оседает снег

В канавах развороченных обочин.

Но, повстречавшись с пулею слепой,

На желтую разъезженную глину

Он здесь упал с пробитой головой

И в грязь густую вмерз наполовину.

Мели снега. Звенели холода.

И солнце вновь дробится в каждой склянке.

Еще не унесла его останки

Холодная весенняя вода.

Они лежат, промытые насквозь.

Шинель, как пепел, на ветру истлела,

И выпирает ключевая кость

Из темного, бесформенного тела,

И вылезает за ребром ребро,

Со лба сползает кожа, как повязка,

И зеленью покрылось серебро,

И свастика заржавела, и каска.

И сжатый рот, как серый камень, нем.

Что делал он и шел сюда зачем?

Ведь этот мир, в накрапах желтых пятен,

Наш до конца — и только нам понятен

И чужд ему. Мир им обезображен:

Не счесть воронок и глубоких скважин,

Подкошенных деревьев. От села

Остались только пепел да зола.

Летучий прах и мусор ветром скучен.

На кольях уцелевшего плетня

Горшки торчат, как головы. Как скучен

Тяжелый вид. Ни дыма, ни огня.

Ревет река, и берега покаты.

У переката пенный бьется вал

В быки и сваи черные. Пока ты

В оцепененье каменном стоял,

Уже расцвел подкошенный орешник,

Заплыл смолой в стволе сосны свинец.

И в чудом сохранившийся скворешник

Веселый возвращается скворец.

Малиновка у ржавого лафета

Свила гнездо и вьется у гнезда,

Поет и заливается с рассвета.

Гори, моя солдатская звезда!

О, дай мне сил и мужества, наполни

Мои глаза сверканьем синих молний,

Весенним громом уши оглуши,

Наполни сердце самой едкой желчью,

Дай мне азарт, и дай повадку волчью,

И вырви жалость из моей души.

О, проведи меня по бездорожью,

Развей по ветру горький смрад и прах,

Чтоб мир опять заколосился рожью,

Чтоб хмелем и смородиной пропах.

Пленительна, печальна и ясна.

За наступленьем шествует весна.

Цветет земля. Отныне и вовек —

Прекрасен мир и вечен человек!

1944

«Есть радость ясная в начале…»

Есть радость ясная в начале,

Обида темная — в конце.

А ты живешь одна — в кольце

Своих страстей, своей печали.

Твоя судьба в твоих руках,

Она легка и одинока.

Я ни обиды, ни упрека

Не вижу в медленных глазах.

Меня гнетет одна досада,

Тот молчаливый приговор

Непоправимого, в упор,

Случайно брошенного взгляда.

1944

«Совиных крыл неслышный взмах…»

Совиных крыл неслышный взмах,

Потом дождя прямые струи

И первые вполупотьмах

Слепые наши поцелуи.

Когда одна из полутьмы

Ты шла задворками из дому,

Когда почувствовали мы

Еще неясную истому,

Когда над лесом круглый гром

На части разлетелся с треском,

Когда горело все кругом

От фосфорического блеска, —

О, как та ночь была светла,

Как, светляков не замечая,

Она густой росой текла

Со щавеля и молочая,

Когда глаза твои мою

Насквозь пронизывали душу, —

Нет, я прощенья не молю

За то, что этот мир разрушил,

За то, что я в глаза другим

Смотрел и обнимал за плечи.

И вместо сердца горький дым,

И мне оправдываться нечем.

Меня твой образ сторожит

И дожидается ответа.

На грешных днях моих лежит

Упреком след ночного света.

1944

«В какой-то миг мне стала ясной…»

В какой-то миг мне стала ясной

Вся неизбежность этих встреч,

И воля в ярости напрасной

Нас не могла предостеречь.

Сад, хрупким золотом пронизан,

Горел последнею листвой.

Закаты плыли по карнизам

И умирали над Невой.

И звезды крупные смотрели

В разбег медлительной волны,

Как будто в мире в самом деле

Нет больше мира и войны.

1944

«Какая нива встанет на местах…»

Какая нива встанет на местах,

Где вся земля в могилах и крестах,

Где солнце поднимается во мгле?

Но мы живем на зависть всей земле!

И дерзости в простых сердцах у нас

Огонь неистребимый не угас.

Хочу, чтоб мысль и кровь друзей моих

Вошли в суровый откровенный стих,

Чтоб он неправдою не оскорбил

Торжественную тишину могил,

Чтоб он вошел как равный в честный круг

Моих друзей.

1945

«Мне все здесь дорого и свято…»

Мне все здесь дорого и свято,

У черных Пулковских высот:

Могила русского солдата,

На желтом бруствере осот,

Мать-мачехой и повиликой

С боков обросший капонир,

Перевороченный и дикий, —

Какой-то первозданный мир.

Кирпичная щербатая стена,

Моих друзей простые имена.

Мне хочется, чтоб девушки и дети

Пришли сюда на утреннем рассвете,

Чтоб день был светел, чтобы ветер тих,

Чтоб солнце золотилось на дороге.

…Забудь свои печали и тревоги,

Здесь мертвые спокойны за живых.

1945

«Есть мудрый смысл в непостоянстве…»

Б. Семенову

Есть мудрый смысл в непостоянстве

Природы чистой и простой.

Мой вечный спутник, ветер странствий,

Еще неистовее вой.

Клубясь, лети в дорожной пыли,

Чтоб только свист по сторонам.

Мы, знаю, слишком быстро жили,

И твой порыв по сердцу нам.

1945

«Печаль. Она приходит после…»

Печаль. Она приходит после.

Еще размах, еще бросок…

В последний раз ударят весла,

И лодка врежется в песок.

За ней волна, как гром, накатит,

И камыши прохватит дрожь.

И может быть, совсем некстати

Ты засмеешься и замрешь.

Волна сойдет. Дрожа от зноя,

Качнется тонкая лоза.

Заглянет солнце золотое

В твои лукавые глаза.

Я ждал тебя совсем иную

В обманчивой моей судьбе.

Прости меня, что я ревную

Весь мир сверкающий к тебе.

1945

«Не потому, что женщина любила…»

Не потому, что женщина любила,

Не потому, что женщина ждала,

Нет, сердце, опаленное дотла,

Уберегла в бою другая сила.

И пусть сейчас тебя не оскорбит

Мое признанье. Так душа хотела.

И, слепо вырываясь из орбит,