Сто сказок удмуртского народа - [86]

— Откуда ты? — спрашивают его купцы. — Ведь мы только-что тебя под лед спустили!

— А там как раз базар, вот что я купил, — хвастается Иван.

— И меня туда! И меня туда! — наперебой просятся купцы.

— Найдите только мешок, обоим можно.

Нашли купцы мешки, торопятся, пока базар не кончился.

— Сначала я…

— Нет, я…

— Я старше, тебя…

— Коль старше — потерпи…

— Я тебе покажу «потерпи»…

Вцепились братья друг другу в бороды. Но Ваня не дал им подраться вволю. Сперва он старшего завязал в мешок и бросил в прорубь, тот только забулькал. А младшему не терпится уж:

— Вот он уже на базаре… Эх, все товары заберет теперь. Ну-ка, опускай меня следом!..

Его Ваня даже завязать в мешке не успел, как он под лед полетел. Ваня ж на тройке вихрем домой помчался.

90. Смерть старухи

В древние времена в одной деревне жили-были старик со старухой. Детей у них не было.

Пообедали они однажды и забрались на полати. С полатей старуха увидела играющих детей: маленькая девочка и маленький мальчик играли, ничего не замечая вокруг.

Размечталась старуха и говорит старику:

— Старик, как бы хорошо было, если б у нас дети были. Был бы у нас сыночек Иванушка и дочка Оленушка! В старости нам не так бы скучно было, не одни бы жили. Дети бегали бы вокруг нас, работали для нас. Весной бы пахали и сеяли, осенью полное гумно зерна бы собрали. Наш Иван был бы самый крепкий и бойкий парень в деревне. А наша Олена была бы из всех девчат деревни красивей и сильней. Мы бы нашему Ивану невесту сосватали и привезли бы ее к нам. Иванушка мой, голубчик, красавец! — представив, что в избу и в самом деле вошел Иван со своей женой, крикнула старуха и спрыгнула с полатей.

Упала старуха на пол и умерла. Много разве надо старому человеку!

91. Как погибли богачи

Мы жили вдвоем с матерью. Была у нас одна кошка, да и та околела с голода. Перед рождеством умерла мать. Я остался один. Похоронить мать никто не помогает. Что делать? Как похоронить? Думал, думал и придумал: занес в избу салазки, посадил в них мертвую мать, как живую, принарядил.

Встал утром и повез хоронить мать в село Дятьпи. На самом краю села был кабак Осипа Артемьевича. Захожу. А выпить — ни копейки денег нет. Горюю по матери — как не выпить с горя?

Зашел в кабак, а тело матери оставил на улице.

Говорю:

— Дядя Осип, дай бутылку вина, золотом уплачу.

Ну и обрадовался Осип Артемьевич! Взял я бутылку, немножко выпил.

— Вот, — говорю, — мать на улице в салазках сидит, наверно, и она бы выпила.

— Что ж, — говорит, — попотчую.

— Иди, сходи, только осторожнее потчуй, а то отравишь.

— Ладно, не беспокойся, — говорит.

Подошел к матери и старается ее напоить — прямо в рот тычет горлышко бутылки. Сами подумайте, как будет пить мертвый человек?

Я шумно выкатился из кабака и давай кричать:

— Ты что так тычешь? Ведь убить можешь!.. И, правда, убил уже, убил!

И стал я нарочно мямлить себе под нос, будто это мать что-то силится сказать. Ну, какой же разговор у мертвеца, ты сам подумай!

— Ну, вот убил мою мать. Сейчас же я пойду к старшине и нажалуюсь, — говорю.

— Нет, не надо, — просит он, — мать была уже старая, я тебе много золота отвалю.

— Ну, коли так, подавай сюда, — говорю.

Как же не откупиться, ведь никому не захочется идти на каторгу ни с того, ни с сего. Да к тому же Артемьичу! Где тут!

Он мне насыпал полон карман золота и серебра. Я взял салазки, направился на кладбище и там похоронил мать.

Прихожу домой, а у моей избушки народ толпится — думают торги провести моего имущества за неуплату налогов.

— Постойте, — говорю, — торги свои оставьте в покое, а сходите-ка лучше в село Дятьпи: там за каждого мертвого старика и старуху выдают по карману золота.

Не поверили. Как показал золото, серебро — замолчали.

— Вот, — говорю, — за свою мать я сколько денег получил!

А сам на глазах у всех перебираю монетки. У моих торгашей глаза засверкали от зависти. Тотчас же разошлись по домам и давай убивать своих стариков и старух. Иной по два, по три мертвых тела навалил. И на упитанных жеребцах поехали в Дятьпи торговать мертвецами.

Приехали на базар, а покупателей нет: вместо них пришел старшина и кое-кого посадил в каталажку, а других кирпичом избил.

Кое-как вернулись торгаши домой и решили спустить меня под лед. Утром, когда я еще спал, забрали меня прямо с постели и в мешок сунули, повезли куда-то. Доехали, видно, до места, остановились. Один говорит:

— Погодите, его надо дубиной пристукнуть, а потом спустить под лед.

А за дубиной в лес никому из них идти не хочется. И в самом деле, как идти одному? Ведь золото у меня с собой. Уйди он в лес, а остальные все добро поделят, ничего не достанется.

Судили, рядили и все гуртом пошли за дубиной в лес.

В это время на паре с колокольчиками кто-то проезжает мимо этого места. Я стал изо всех сил кричать, чтобы остановились:

— Эй, господин, вытащи меня из мешка — не могу золото свое поднять.

А господин этот был наш поп, отец Илья. Он сразу остановился, вытащил меня из мешка — стоит, удивляется: знакомый, видать, человек!

— Посмотрите, — говорю, — сколько я золота достал из этого мешка.

Отец Илья поверил и сунул голову в мешок.

— Полезай, — говорю, — глубже.