Сто семидесятая - [73]

— Знаю-знаю, так что идём. Пусть капитан отдыхает. Наша задача поддерживать его и делать всё возможное. Тандерцы не скоро придут в себя, в этот круг он в очередной раз сделал для Империи невозможное, рискнув здоровьем и жизнью ради Возрождения. Пусть свет озарит чрева ратенмарок и у нас появится больше детей.

— Да, брат. Твои слова да предкам в уши… — голоса затихли.

В каюте не осталось никого кроме меня и капитана.

Посидев немного на полу, я подобралась и поползла в спальный отсек.

Он лежал на кровати, распластался на спине, выпрямив руки и ноги вдоль тела.

Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы забраться наверх.

— Ненавижу.

Он был бледен и походил на труп. Наглухо застёгнутая чёрная форма делала тихое дыхание почти неразличимым.

— Ненавижу, — повторила я и, занеся кулак, опустила его на грудь мужчины. — Ненавижу тебя! — от моих ударов тело вздрогнуло, приоткрылись веки. — Ненавижу тебя, слышишь?!

Я снова попыталась нанести удар, но ран Альрон неожиданно очнулся и прытко, чего я никак не ожидала от полутрупа, уронил меня на кровать, навалившись со спины и припечатав к поверхности собственной тяжестью.

Я продолжала трепыхаться, когда в каюте возник кто-то ещё.

— Капитан?

— Вон, — буркнул тот, и вошедший испарился несколькими мгновеньями спустя.

— Даже ты… даже ты… — рыдала я, не находя сил закончить фразу.

Даже такое исчадие, как ран Дарий Альрон, был в тысячи раз лучше, чем я. Ему было дело до собственного народа. Он был готов пожертвовать собой, сразу, без раздумий, без метаний. Покончить со всем в один миг.

Все они могли сделать это ради друг друга. Но не я.

Я была другая.

Я боялась смерти, и всё остальное не имело значения.

Я считала себя лучше, чем они, называясь тейанкой. Правда же заключалась в том, что родина не делает тебя хуже или лучше, чем ты есть. Будь я тейанкой тысячи раз, я была хуже, чем Кэртис. И даже хуже, чем самый жуткий убийца во всей Вселенной. Ран Дарий Альрон мог забрать миллионы жизней во имя своих предков. И мог с лёгкостью расстаться со своей, если так было нужно во имя спасения живущих ныне.

У меня не было храбрости сделать ни то, ни другое, имея на то все причины.

Ран Дарий Альрон был лучше меня.

Самый худший ратенмарец во Вселенной был всё равно в тысячи раз лучше, чем я.

Глава семнадцатая ХУДШАЯ

По обыкновению я проснулась в одиночестве. Похоже, прогнозы Синих, что капитану потребуется время, чтобы набраться сил, были далеки от истины. Если бы это было так, он продолжал бы беспомощно лежать по правую от меня руку. Но его не было. Как всегда в это время круга.

Я поднялась и, не оправляя измятый съехавший на бок костюм, отправилась в собственную каюту. Совершила гигиенические процедуры, надела свежее платье Хранящей и начала новый круг досконально известной рутины.

Первый приём пищи, занятия в Оздоравливающей. Вот только к середине урока я вдруг заметила поблизости Кэртиса. Словно споткнувшись о мой взгляд, он поспешил отвести виноватые глаза.

Он не подошёл ко мне в Обеденной.

Несложно было догадаться, о чём думал Синий.

На празднике он попытаться сблизиться со мной, но из этого ничего не вышло. И теперь, должно быть, он не знает, как себя вести.

Кэртис был хорошим парнем. Мне давно пришлось с этим смириться, так что сейчас, глядя в его сторону, я не винила его за случившееся.

Я вообще плохо помнила, что происходило после собрания в Обеденной. Кэртис, кажется, разговаривал со мной о чём-то. Возможно, я сама дала ему разрешение отвести себя на Прогулочную.

Ещё честнее было признаться, что до угрызений совести Кэртиса мне не было никакого дела. Как больше не было никакого дела, о чём спрашивал ин Герм.

Всё это стало абсолютно неважным.

Вчерашний круг со странным праздником ратенмарцев, который не вызывал сильных эмоций отвращения или гадливости, на которые я могла бы рассчитывать в прежние времена, вернул меня в реальность.

На Матере мне казалось, что только я одна вижу всю правду происходящего. Я смотрю в лица ратенмарцев, каждый из которых повинен в чьей-то прошлой или будущей смерти. И если их собственные руки не измазаны в живой крови невинных, то только потому, что от них требовалось исполнение другого долга, который рано или поздно всё равно должен привести к неминуемой гибели живого существа.

Все они на Матере были подлыми лжецами. Только я, только я одна, не виновная ни в чьих страданиях, заслуживала спасения. Но не остальные.

Не они. В них не было ничего достойного пощады.

Зигма тоже показалась обителью зла. Тот же невыносимый уклад, где моё место снова оказалось самым жалким из всех. Здесь все жили лучше, чем я, несмотря на то, что я одна была достойна лучшей участи. Ведь это я была жертвой.

Но было ли всё именно так, как мне казалось?

С точки зрения прежней Юны правда выглядела более чем очевидной — но существовала и другая Юна. Эта глупая Хранящая, чьё сердце дрогнуло, когда неизвестный Синий целовал лоб погибшей девочки, и которая позволила речам обманщиков о тяжёлой участи всего народа проникнуть в душу, эта Юна вдруг увидела какую-то странную параллельную реальность. Словно оказалась по другую сторону кривого зеркала.