Сто рассказов из русской истории - [40]
Трудно гадать, что бы предпринял примерный Сукин, да тут нашелся один из охранников:
— А может, вины здесь, ваше высокопревосходительство, вовсе ничьей нет.
— Как так нет?! — поразился Сукин.
— А может, письмо из крепости ветром выдуло, — ответил охранник и тут же добавил: — Вестимо, ветром. Только это и может в доверенной отцом-государем вашему высокопревосходительству крепости быть.
Подумал Сукин. Ответ понравился.
В тот же вечер комендант докладывал царю:
— Ваше величество, все проверено.
— Так, так.
— Виновных по этому делу нет. В крепости, доверенной мне вашим величеством, все в полном порядке. Письмо из крепости выдуло ветром.
Царь посмотрел удивленно на Сукина. Шутит, что ли, примерный Сукин? Однако вид у генерала вполне серьезный. Стоит аршином. Не моргнет, ест глазами отца-императора.
— Ладно, ступай, — произнес Николай I. Понял: ждать от Сукина больше нечего.
— Да он же дурак, — сказал царю присутствовавший при этом разговоре князь Федор Голицын.
— Дурак, но опора Отечеству, — ответил Голицыну Николай I.
— Опора — вот что сказал обо мне государь, — хвастал после этого Сукин.
— Опора, опора, — шептались люди. — На Сукиных все и держится.
ЧУДНОЙ
Страшное место Алексеевский равелин. Тут и здоровый недолго выдержит.
Декабрист Михаил Митьков был болен чахоткой.
Стала мать Митькова обивать пороги у разных начальников, писать письма, прошения. Просит она совсем о немногом: хотя бы передачу разрешили для сына.
— Он же болен у нас, поймите. Христом Богом прошу о милости.
Гонят отовсюду старушку мать:
— Тюрьма не больница. Шел на царя — не кричал, что хворый.
И все же кто-то из добрых людей нашелся, разрешили передачу.
Приготовили дома для заключенного узел. Теплое белье уложили, носки из верблюжьей шерсти, шарф из козьего пуха, поддевку из заячьих шкурок, большие крестьянские валенки. Собрали мешок съестного.
Приняла охрана для заключенного передачу. Унтер-офицер Соколов понес ее в камеру.
Стал Митьков разворачивать узел. Вот это богатства: и шарф, и поддевка, и валенки.
— А вот тут еще, — уточняет унтер-офицер Соколов, — вот в этой холстине, для вас харчи: и сдобный калач, и тушка утиная, и сала целых четыре фунта.
При виде съестного обилия закружилась у Митькова голова. Хотел он тут же потянуться к сдобному калачу, да постеснялся охранника.
— Ешьте, ешьте, — сказал Соколов. — Другой бы вам позавидовал.
Митьков насторожился. Повернулся к тюремщику:
— Как — позавидовал? Что, разве другим…
— Не полагается. Ни-ни, — покачал головой Соколов. — Это вы уж матушке своей в ноги поклонитесь. Сие никому не позволено.
— Как не позволено?
— Строжайше, — сказал Соколов.
— Вот что, любезный. — Митьков посмотрел на еду и на вещи, отломил кусок от сдобного калача, отложил в сторону шарф, остальное придвинул к тюремщику. — Возьми, раздели, как сочтешь разумным. Рылеева не забудь и Лунина. Валенки лучше б всего Фонвизину. Поддевку из заячьих шкурок — Басаргину.
— Да что вы, Михаил Фотиевич, что вы, Бог с вами! Да за такие дела…
— Как?! И этого тут нельзя?!
— Ни-ни. И думать об этом страшно.
— Любезный, — просит Митьков, — сделай такую милость. Каховского не обдели, Бестужевых…
— Нельзя, — строго сказал Соколов.
Митьков сразу как-то обмяк, осунулся. Страшный кашель сотряс его грудь.
— Нельзя! Ах, так! Нельзя!..
Он хотел сказать что-то еще, ко кашель мешал. Слова вырывались с хрипом.
Тогда поспешно, не разбирая, где провиант, где вещи, Митьков сгреб все в один мешок, сунул туда же оставленный шарф и кусок калача, бросил мешок Соколову.
— Уноси!
— Да что вы, Михаил Фотиевич! Да как же так? Ведь матушка, они старались…
— Уноси! — кричал Митьков. — Уноси! Слышишь? — И неожиданно скомандовал: — Кругом!
Соколов растерялся. Попятился к двери. Унес мешок.
Поступок Митькова произвел впечатление даже на самых суровых тюремщиков.
— Чудной, — говорили одни.
— Чахоточный, с придурью.
Однако нашлись и другие:
— Каков молодец! Не мог такой ради дурного идти на площадь. Э-эх, не помог им тогда Господь…
Правда, эти говорили негромко. Шептали из уха в ухо.
ЭТО ЕЩЕ СТРАШНЕЕ
Страшное место Алексеевский равелин. Но если ты кинул в бою товарищей, если совесть твоя в огне — это еще страшнее.
На совещании у Рылеева полковник Александр Булатов дал слово захватить Петропавловскую крепость. Подвел Булатов своих товарищей. Не явился в тот день к войскам.
И вот вместе с другими схвачен теперь Булатов. Сидит за крепкой тюремной стеной. Сырость кругом и мрак.
Не замечает Булатов сырости. Безучастен к тому, что мрак.
Холод кругом.
Не ощущает Булатов холода.
Казнит сам себя Булатов. Не может себе простить того, что предал, подвел товарищей.
Лучшие люди России: Рылеев и Пестель, братья Муравьевы, братья Бестужевы, Якушкин и Лунин, Пущин и Кюхельбекер и много-много других — не там, на свободе, а здесь.
Бесстрашные дети России, герои войны 1812 года: генералы Волконский, Орлов, Фонвизин, командиры полков и рот Артамон Муравьев, Повало-Швайковский, Давыдов, Юшиевский, Батеньков и много — много других — не там, на свободе, а здесь.
Повисла петля над всеми. Близок час расправы.
Терзает себя Булатов: это он, Булатов, за все в ответе. Из-за него, по его вине на смерть и муки пойдут товарищи.
Летом 1941 года на нашу Родину напали фашисты. Они пытались прорваться к Москве. Сражение за Москву происходило осенью 1941 и в начале зимы 1942 года. В жестоких боях фашисты были разбиты и отступили. О некоторых боевых эпизодах Великой Московской битвы и её участниках и написаны эти рассказы.
Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.
Суворов с детства мечтал стать военным. Однако он был слабым и болезненным мальчиком. «Ну где же тебе быть военным! — смеялся над ним отец. — Ты и ружья не подымешь!» Слова отца огорчали Суворова. Он решил закаляться.Наступят, бывало, зимние холода, все оденутся в теплые шубы или вовсе не выходят из дому, а маленький Суворов накинет легкую куртку и целый день проводит на улице. Наступит весна. Только вскроются реки, еще никто и не думает купаться, а Суворов — бух в студеную воду. Его не страшили теперь ни жара, ни холод.
В этой книжке помещены рассказы известного детского писателя, знатока отечественной истории С. Алексеева о жизни великого русского полководца Александра Васильевича Суворова (1730–1800). Для младшего школьного возраста.
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.