Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску - [31]
Когда, к какому сроку Вы собираете матерьял? Я хотел бы написать «Тему Леонтьева», но, надеюсь, Вам рукопись потребуется еще не скоро.
Ну вот, не письмо — а реестр имен. Следующее будет другое. Вы меня на реестр спровоцировали сами. Что такое «Мосты» и как к ним надлежит относиться? Я ответил Берберовой[390] согласием, но не уверен, что стоит там писать. Пожалуйста, скажите, как по-Вашему[391]. Спасибо, что прислали стихи. Есть что-то хлебниковское, впрочем, у Вас не в первый раз. Но там, где «укоряющий взгляд», — совсем не от него, и можно было бы этот «взгляд» развить, уточнить, чтобы была ахматовская иголка в сердце[392].
Простите, дорогой Юрий Павлович, что пишу глупости, т. е. «слова, слова», да и не те. Я сейчас устал, «не в себе» и не могу «в себя» прийти. Пожалуйста, пишите (лучше в Париж <адрес>).
Ваш Г.Адамович.
Об «Опытах» в «Р<усской> Мысли», верно, напишет Терапиано, но я не думаю, что будет ругать: напишет с важностью и кисловатым достоинством. Аронсон хуже[393]. О Ваших рассуждениях по поводу Сократа и Алкивиада — в следующий раз. К «Федону»[394] Вы несправедливы: последние страницы ни с чем несравненны <так!>. Но, конечно, эти страницы холодные, без того, что принесло христианство и еврейство. И еще неудачны два возражения Сократу в середине (один Лисий, другой — Кебет, или что-то вроде, верно я имена путаю. Симий?)
76
25/IV-<19>59 <Манчестер>
Дорогой Юрий Павлович
Давно Вам не писал, кажется — не ответил. Простите. Вчера вернулся в Манчестер и нашел Ваше письмо с письмом М<арии> С<амойловны>.
Было бы хорошо, если бы она приняла Ваше предложение: 3/4 «Н<овый> Ж<урнал>», 1/4 — «Опыты». Конечно, ей лично «Н<овый> Ж<урнал>» ближе, понятнее. Но у «Оп<ытов>» есть друзья и есть роль[395]. Что их мало покупают и ругают, ничего не значит. Вы бы могли ей это объяснить, и, даже не поняв, она Вам поверит. Как «противостояние» СССР — «Опыты» вернее «Н<ового> Ж<урнала>», даже если у них есть слабости и крайности.
Мне в общем нравится №IХ. Не все. О Пастернаке Вы совершенно правы, хотя «баржи», по-моему, как раз — из лучших его стихов. Но что нельзя перефразировать по-декадентски Христа — истина бесспорная, и хорошо, что Вы это сказали[396]. Франк и особенно этот ученый итальянец много хуже, в особенности итальянец[397], всепонимающий, как Слоним. Еще что хорошо: Агния Нагаго, испорченная несколько претенциозным тоном, но где много верного и тонкого (и такого, что в «Н<овый> Ж<урнал>» не попало бы)[398]. Большухин. У него кое-что переходит в болтовню, но даже и в этом он интересен. Конечно, под Розанова. Но не так легко писать «под Розанова», чтобы стоило прочесть и в голове что-нибудь осталось[399]. По-моему, слабей всего в № — библиография, с Виском, Вейнбаумом и прочим[400]. Но причины ясны. Менее ясно (мне), что Вы нашли у Маковского общего с Тютчевым?[401] Вообще в № чувствуется борьба редактора за свою «линию» и его беспомощность ее твердо провести. Но хорошо хоть то, что чувствуется его стремление к ней и его смелость в вызове (т. е. он знает, что его будут ругать). Повторяю, будет очень жаль, если «Опыты» кончатся, — и если никто не пожалеет их теперь, то пожалеют через 50 лет. Кстати, где Марков обругал Присманову и Болыиухина? Я не читал[402]. С осла-Аронсона нечего спрашивать. По— моему, в будущем, если бы «Опыты» продолжились, надо бы усилить внимание к темам общественно-религиозно-идейным за счет эстетических, т. е. больше бы тревоги за все, что происходит в мире. Это бы окончательно отделило «Оп<ыты>» от «Н<ового> Ж<урнала>» и подчеркнуло бы их правоту и превосходство (но не как Левицкий об экзистенциализме, иначе[403]). До свидания, дорогой Юрий Павлович. Письмо деловое, а хотелось бы мне написать Вам не только о делах. В другой раз. Как Вам живется? Кто «отказал» Вам в стипендии на Леонтьева? По чьим проискам?
Эмиграция все равно кончается. Через 10 лет (maximum) кончится все. Значит, лучше: кончиться с «Оп<ытами>» как неким знаменем, чем с процветающим «Н<овым> Ж<урналом>», т. е. в сущности пустым местом (хотя лично Карпович — не пуст).
Ваш Г.А.
Только что получил письмо Ваше, пересланное из Парижа, от 18 апреля. Меня рассмешило, что Марков бранит Вас «из честности». А о «Гурил<евских> романсах» Вы написали очень хорошо. И стихи это хорошие[404].
Не подхватил ли бы «Опыты» Гринберг, если М<ария> С<амойловна> выдохлась?[405]
77
7/V-<19>59 <Манчестер>
Дорогой Юрий Павлович
Спасибо за письмо, — начинающееся тоже словом «спасибо», будто бы за «критику». Что-то не помню, чтобы я писал критику. Нет, так, делился впечатлениями от «Опытов», да и то, видно, невнятно. Вот, Вы пишете, например, что напрасно я ругаю Большухина. А мне этот самый Болыпухин скорей нравится, у него «что-то» есть, несомненно, только надо бы ему поменьше болтать. У него в его писаниях 1/4 интересна, а то и меньше. Но и это редкость[406].
Еще мне нравится Присманова. Я ее не особенно люблю как поэта, но на этот раз люблю[407].
Судя по Вашему письму, «Опыты» как будто продолжаются. Дай Бог. Кстати, я как-нибудь напишу о «Серебр<яном> Веке», в ответ на то, что пишет Бор<ис> Зайцев
