Сто лет жизни в замке - [18]

Так как обед, как правило, начинался в 8.30, то времени на переодевание практически не оставалось. Камеристки и камердинеры показывали чудеса ловкости. Затем все при полном параде, в больших декольте и бриллиантах, в черных фраках с жилетами и белыми галстуками ждали появления хозяйки дома: обед проходил по полному церемониалу, и не могло быть и речи, чтобы начать без нее. Обычно она опаздывала на час. «Все вежливо ждали, — говорит один из завсегдатаев дома, — коротая время за разговором с дамами, изысканно одетыми и надушенными, вдыхая сладкий и пряный аромат орхидей, которыми была наполнена комната».

Когда, наконец, метрдотель объявлял обед, повторно подготовляемый два или три раза, кавалеры предлагали руку дамам, и кортеж направлялся в просторную столовую, где вдоль белокаменных стен, увешанных великолепными гобеленами XV века, стояли лакеи в голубых и желтых ливреях во главе с метрдотелем.

Не вдаваясь в подробности изобилия и качества подаваемых блюд, следует отметить одну особенность кухни Шомон: приготовление павлинов. Эта, в общем-то, декоративная дичь была в моде в средние века, когда к королевскому столу ее подавали в полном оперении. Позднее она уже не так высоко ценилась гурманами. Во владении мадам де Брольи (возможно, она привезла этот рецепт из Индии) в парке специально откармливали великолепных птиц особым кормом, кедровыми почками, что придавало тонкий аромат и мягкость мясу.

В замке часто можно было встретить восточных владык, приезжавших в сопровождении пестрой свиты, и даже поваров. Не то чтобы они боялись, что их плохо накормят, но они хотели, чтобы их французские друзья вновь отведали тех блюд, которые им полюбились во время их путешествий. Так, когда приезжал магараджа Капуртала, то к столу подавали ягненка с рисом и карри с соусом, посыпанным серебряной крошкой.

После обеда все отправлялись в салон пить кофе. Княгиня садилась в свое любимое кресло рядом с камином, чтобы спокойно выпить кофе и ликёр. В этот момент никому не разрешалось подходить к ней до того времени, пока она не подавала знак. Тот, кому, наконец, она делала знак, садился рядом с ней на маленький стул, обитый голубым шелком. Это всегда был мужчина, которому она любезно говорила:

«Ну, дорогой друг, развлеките меня немного».

После аудиенции княгиня переходила к игральному столику, и начиналась игра в бридж, длившаяся с полуночи до зари. Это был обязательный ритуал, независимо от того выступали ли в тот вечер артисты, танцоры и т. д.

Но по воскресеньям хозяйка Шомон разыгрывала из себя королеву с еще большим апломбом. Это было связано с мессой, проходившей в часовне, где покоился кардинал д'Амбуаз. «Это была, — пишет один из свидетелей, — настоящая драма. Каждое воскресенье в 12.15 княгиня из своей кровати звонила священнику и говорила, что он может отправляться к алтарю. Мы, приглашенные, ждали мессы в часовне. Княгиня слушала мессу в полном одиночестве в ложе Екатерины Медичи, соединявшейся с исторической комнатой знаменитой вдовы Генриха II. В 12.30 священник начинал мессу, бросая иногда быстрые взгляды на пустующую ложу. Дойдя до Евангелия и видя, что ложа все еще пуста, он начинал медленно читать святые молитвы. Это продолжалось еще полчаса. Наконец слышался стук высоких каблуков по каменным плитам. Лакей открывал полог, и княгиня, еще непричесанная, с мантильей на голове, появлялась в ночной рубашке и халате, завернувшись в соболиную шубу. Она передавала лакею своего пекинеса, а взамен получала молитвенник, надевала пенсне и покашливанием объявляла о своем присутствии. Задремавший священник вскакивал, бросал взгляд на ложу, и месса продолжалась». Однажды граф д'Обидос, знатный португалец, близкий друг семьи, сказал княгине: «Вы единственная женщина, которая позволяет себе заставлять ждать Бога».

Еще один обычай относился к воскресным: именно по воскресеньям на полдник приглашали владельцев окрестных замков, которых мадам де Брольи называла «местными жителями». Еще немного и она сказала бы «аборигены»! Это вовсе не обозначало, что она относилась к ним с бесцеремонностью, совсем наоборот. Это были люди, принадлежащие к туранжельской аристократии, очень осведомленные, впрочем, о парижской жизни, а княгиня слишком хорошо знала свет, чтобы позволить себе оплошность, которую ей никогда бы не простили. По своему обыкновению она принимала с большой пышностью. Только на этот раз подносы не покидали кухню, а столы накрывали в столовой, где было больше места.

Возвращение с охоты

Верная своему обещанию возродить летопись прошлого, княгиня де Брольи увлеклась охотой, особенно псовой, отдавая дань своеобразию южных районов Луары, славившихся лучшими экипажами, среди которых можно назвать охотничьи экипажи господина де Ле Мотт Сен-Пьер в замке Монтгупон, маркиза де Вибрей в Шеверни, герцога Валенсей в замке с тем же именем.

Княгиня мечтала возродить в Шомон погони при факелах, которые больше не устраивали со времен Екатерины Медичи. Как известно, королева любила охоту и была незаурядной всадницей. Именно она придумала посадку «амазонка». Эта поза была более элегантна и женственна, к тому же позволяла ей показать свои великолепные ноги. Уже было столько насмешек по поводу отсутствия красоты у матери последних королей династии Валуа, ее сходства с папой римским, что хочется подчеркнуть ее прелести: великолепные руки и ноги феи.