Стимпанк! - [121]

Обзаведясь помощниками, Марк Фурий вознамерился загрузить в предсказательную машину не только военную и политическую историю народов, но также и характеры отдельных мужчин и женщин – ибо какой достоверности вообще можно ожидать от автоматона, которому непонятна сама природа людская?

Долгие ночи и знойные дни напролет он населял таблички персонажами комедий Аристофана и Плавта и трагедий Софокла. Он описывал древний круговорот мести в природе: отец убивает дочь, принося ее в жертву богам; мать в гневе убивает отца; сын вне себя от горя убивает мать – и далее цикл воспроизводится снова и снова, неустанно: кровь за кровь, смерть за смерть. Эдип порешил отца на дороге и женился на матери. Недальновидного царя Пенфея, имевшего глупость посмеяться над богом Дионисом, порвала на кусочки собственная царица-мать – хотя бы и в припадке религиозного экстаза. Великие мужи пекли детей друг друга в глиняных крынках. И всему этому Марк Фурий научил машину.

Неделя шла за неделей. Крассу донесли, что легионеры в армии ропщут: консулу, дескать, эта машина нужно только для оправдания. Он просто боится пустыни, да и парфян боится, хотя они – просто нецивилизованные оборванцы, не умеющие даже летать. Куда уж ему командовать настоящими мужчинами!

Разумеется, Красс снова ринулся в мастерскую. Ликторы шли перед ним и первыми принялись дубасить в двери.

– Сколько можно валандаться?! – вопил Красс. – Ты только того и хочешь, чтобы я проиграл!

Но взгляд отворившего ему Марка Фурия был безмятежен, как горное озеро.

– Все готово, – сообщил он. – Машина закончена. Желаешь увидеть ее?

С этими словами он широко распахнул двери и пригласил Красса со свитой войти. Красс вошел и уставился на невиданную машину, вскормленную его богатством.

История сохранила для нас описания этого первого механического оракула, который во многих деталях сильно отличался от тех, что в ходу у нынешних авгуров.

Насколько я понимаю, устройство находилось в обширном бронзовом чане круглой формы и шестнадцати футов высотой. Сбоку чана был отлит лик Дельфийского оракула, через глаза, уши и рот которого кверент[33] сообщался с сидевшими внутри девственными отроками, а те выслушивали его и выставляли шпильки на табличке, обозначая тем самым контуры заданного оракулу вопроса. Большая часть машинерии состояла из библиотеки предыдущих табличек с описаниями битв и исторических событий, составленных в ряды и перемещаемых взад и вперед по направляющим, дабы сложиться в итоговую комбинацию, – в этом, собственно, и заключался анализ, определяющий грядущие вероятности. Над верхним краем чана торчали деревянные лебедки на шарнирах, каждая с противовесом; с их помощью девственники могли перемещаться в любых направлениях внутри емкости и корректировать работу машины, а по окончании рабочего дня покидать ее. Каждый из них был привязан веревкой к своей лебедке, так что пока оракул занимался вычислениями, они скакали там внутри, будто белки.

Красс внимательно осмотрел машину, а затем – так же внимательно – физиономию изготовителя.

– Мне нужны доказательства достоверности, – заявил он.

Марк Фурий с радостью согласился. Он сказал, что Крассу надлежит приблизиться к лику оракула и пересказать ему все обстоятельства недавней стычки при Зенодотии, что близ Никефория, а также переговоров в других городах, утаив при этом их результаты, как если бы ни одно из этих событий еще не произошло. Тогда вычисления стохастикона смогут подтвердить или опровергнуть его пророческие способности. Согласившись с этим планом, Красс описал возникновение и развитие каждой из ситуаций, словно бы пребывал в нерешительности, стоит ли ему по сумме данных перейти в наступление, вступить в переговоры или же отступить.

После перечисления фактов его запрос должным образом нанесли на табличку, а затем потянули за рычаг.

Стохастикон приступил к вычислениям. Специальные решетки опустились и определили положение шпилек на табличке, передав запрос в библиотеку данных. Описания битв древности покатились по желобам и собрались в новые логические формации. Девственные отроки запрыгали по стенкам, невесомые на своих лонжах, дабы убедиться, что нигде ничего не застряло.

Раздался финальный клик, и вестал, восседавший позади рта священного лика, получил набор табличек с ответом для интерпретации.

Для каждого из заявленных случаев стохастикон выдал пророчество о том, что должно случиться. Он предсказал, что при Зенодотии Красс потеряет сотню человек, но город при этом возьмет (что вполне соответствовало реальности), и советовал ему дальше вести войска в сирийский Гиерополь, где можно будет захватить храмы и немало награбить. И верно, Крассу пришлось угрохать несколько дней на подсчет и оценку захваченного там золота. Иными словами, затейливая машина во всех случаях показала совершеннейшую точность и в предсказаниях, и в рекомендациях.

Красс был этим чрезвычайно разутешен. Он горячо поздравил изобретателя, рассыпавшись в дифирамбах его гению, и пригласил отпраздновать успех у себя в шатре.

В главном шатре рабы Красса уже накрыли легкий ужин с различными видами мяса и фруктами. Полководец с Марком Фурием возлегли на ложа, и слуги тотчас кинулись подносить им засахаренные деликатесы и мамертинское вино, пока трехногие сервировочные столики на львиных лапах, клацая, катались туда и сюда с запеченной бараниной и тушеными кроликами.