Стихотворения - [30]

Счастье в грядущем мне предрекают горы

Или мытарства-муки они пророчат?

Что напевает негромко Зека́ри ветер?

Завтрашний жребий скрыт полуно́чной бездной.

Образ отчизны в дымке туманной светел:

Всякий живущий — рад синеве небесной!

Пламени рокот слышу. Бряцанье стали…

Душу живую смута-тревога точит:

Мутным потоком взору года предстали —

Время темнеет, рвется, ревет, клокочет…

Пусть поспешает мысль, что меня терзает —

Вдаль по равнине, следом за той стремниной.

Пусть на чужбине только она и знает,

Сколько тревоги скрыто в душе ранимой.

Край незабвенный, как я страшусь разлуки!

Счастье отрину воспоминаний ради.

Тайные слезы сыновней любови-муки

Я предпочту, наверно, любой отраде.

…Луч угасает, гаснущий луч обнявши,

Но от прощальной здравицы сердцу легче.

Неповторимы горы и долы наши,

Память-печаль уношу далеко, далече…

1916

90. Пройдут года. Перевод Г. Маргвелашвили

Мелькают дни, и катятся, и скачут

Игральными костями по стране.

А мне яснее ясного, что скажут

Далекие потомки обо мне.

Пройдут года, эпохи сменят лики,

Ветра сплетут и расплетут венок,

Но как я был велик и одинок —

Останусь одиноким и великим.

Я чуть было не записал — двуликим,

Но избежать обмолвки бог помог.

1916

91. «О, сколько красок этот день взлелеял!..» Перевод Г. Маргвелашвили

О, сколько красок этот день взлелеял!

Настал мой час земного бытия.

И, как Христос, избравший Галилею,

Себе в удел Тифлис наметил я.

Но предстоял ему тот путь горчайший

К Голгофе, а меня Мтацминда ждет.

И если ты подашь мне эту чашу —

Я осушу ее. Таков исход.

1916

92. Из кафе. Перевод В. Леоновича

В кафе, вчерашнего числа,

Я видел злого человека.

Он глянул смутно — как зола —

А я подумал: «Вот калека…»

Потом на лица и цветы

Смотреть не мог:

                         всё

                              было

                                     трудно —

И запил — если бы не ты —

Ей-богу б, запил непробудно!

К воспоминаньям дорогим

Стремился… Нет! Пустые басни!

Стал день жестоким и нагим,

И я склонился к смертной казни…

А вечер! Эта трескотня —

Стихи… Тоска моя кручина!

Меня сразила мертвечина —

Лишь ты да ночь спасли меня!

1916

93. Я жду ответа. Перевод К. Арсеневой

Покрылись почками лозы,

Лиахви шумит с рассвета,

Ручьи накопили слезы…

О Мтквари, я жду ответа!

И Терек кипит в ущелье,

Обрушась на берег тихий…

Так что же вы онемели,

Лесистые кряжи Лихи?

Ночь кинула полог длинный,

Стал сумрачен луг зеленый…

О чем же молчат долины

Моей Алазани сонной?

Чернее, чем копоть, тени

На всех алазанских селах.

И Картли полна видений —

Печальных или веселых.

Но кто-то настороженный

Таится во мгле предгорий

И слышит Казбека стоны,

И видит, как мрачно море.

Пусть реки бурлят в дороге,

Но солнце — в садах Тифлиса.

Пусть тени веков в тревоге,

Но свет и над Кутаисом.

Туманной зарею иней

Повсюду нанес узоры.

Да славятся воздух синий

И иверийские горы!

1916

94. Пятнадцать веков. Перевод И. Поступальского

Тбилиси

Старость твоя —

Словно юность орла.

Ты пятнадцать веков

Ждешь: рассеется мгла.

Пятнадцать веков,

Дни за днями губя,

Сумрак ночи томил,

Город-феникс, тебя.

Пятнадцать веков

Всё темней и темней

Над тобой нагнетал

Ночь Варфоломей.

Пятнадцать веков

Изнывал ты от ран —

Был и Джелал-ад-Дин,

Был и сам Тамерлан.

Пятнадцать веков

Длился сущий кошмар —

Тут и грек и араб,

Тут и скиф и хазар.

Но не осушил

Шах Аббас кубок твой —

Ты восстанешь еще

В блеске славы иной.

1916

95. Омнибус. Перевод В. Леоновича

Вдоль деревенского уюта

Бегут-мелькают тополя,

Лиловая опала тута

И в кляксах пыльная земля.

Руина — вековая ива —

Вся в зелени, хоть и мертва.

Уже отяжелела слива

И наливается айва,

Чернеет, усыхает вишня,

Меж тем как персики в соку,

Меж тем как пассажиры вышли

И направляются к леску.

Риони как зовут? Риони.

Действительно… Перепела

В пустых полях — как на ладони.

Прах золотой Мепис-чала…

И я, отвеяв сотню строчек,

С июлем сладко обнимусь.

Зовет серебряный звоночек,

И поспешает ом-ни-бус.

Скала — источник — Ахалшени —

Назойливый попутный стих —

Ужели этот? — Прегрешенье —

Соблазн великий — малых сих.

Есть тишина в ущербе лета

И сокровенный некий пир…

«Газеты! Свежие газеты!»

— «Что нового, банальный мир?»

1916

96. «Ты разве дворы не припомнишь и хаты?..» Перевод Б. Лившица

Ты разве дворы не припомнишь и хаты?

Большую дорогу? Ужель разговор

С платанами не заведешь никогда ты?

Не станешь беседовать с высями гор?

И дерево тутовое и болото

Иссохшее припоминать тебе лень?

Иль дом ты родимый забыл отчего-то,

И грустью пронизанный облачный день,

И лес зеленеющий, трепетный шорох

Кленовой листвы, и тебе далека

Сень ясеней тех, у подножья которых

Волнуется в дни половодья река?

Низину вода, разливаясь, покрыла.

Как медленно движется мутный Рион!

Лоснится лениво, и желтого ила

Он полон. Дожди обещает нам он.

Приносит он пни, и деревья, и душу

Плывущую рощ и полей и к домам

Подходит, бурля, наползает на сушу,

Тревожась, волнуясь и жалуясь нам…

1916

97. «Красок тихое пыланье…» Перевод В. Леоновича

Красок тихое пыланье.

Шелест. Свежесть. Сушь.

Затаенное дыханье

Дальних зимних стуж.

Пусто. Никого не надо —

Только бы следить

Синюю прозрачность сада…

Шелестеть-ходить.

Царство смерти и потери.

Призрак: ты стоишь…

Осень — твои губы, Мери.

Шелест. Свежесть. Тишь.

1916

98. Осеннее утро. Перевод В. Леоновича