Стихотворения - [27]

Вечную молодость, вечный напев уку-леле.

1915

71. С тайной болью. Перевод И. Дадашидзе

Зачем мой сад сиротства и обид

Укрыла ночь за дымной пеленою,

И длится одиночество навзрыд,

И безысходной плачется струною.

Так на чужбине веет эта мгла.

И жгут воспоминанья, точно рана,

Пока рассвет, как лава из жерла,

Не потечет из Азии багряно.

К утру свеча сгорит и оплывет…

Теперь я знаю, как назвать томленье

По сердцу твоему и чувств разброд

Смирить огнем и светом вдохновенья.

1915

72. Старый дворец. Перевод В. Леоновича

Идет гроза.

Как белый аист,

На озаренной крутизне

Застыл дворец, взлететь решаясь.

В тумане местность — как во сне.

Над свежим ветреным простором

На влажном мраморе перил

Сидит — не шелохнется ворон,

С которым

Я не говорил.

Несут газеты.

Что — театр

Военных действий? Кровь и дым.

Мир загляделся в узкий кратер —

Как мы в самих себя глядим.

1915

73. «Зависти свары…» Перевод Е. Квитницкой

Зависти свары,

Ревности мавры,

Страсти — сумбурны.

С нотной бумаги —

Магия магий —

Звуки ноктюрна.

Женщина взглядом,

Добреньким ядом

Глянет — ужалит.

Сгладит искусно

След от укуса —

Милую шалость.

С нами, и с вами,

С этими, с теми,

Глянет — обманет.

Дремная темень

В грустном Эдеме

Эротоманий.

Пуще неволи

Плачу от боли,

Глянет — уколет.

Мне бы ловчее

Стать книгочеем

Мирных буколик.

Судные очи.

Зрячие? Очень.

Глянут — пронижут.

Глянут — растаю.

И возмечтаю

Снова о них же…

1915

74. Твоя улыбка. (Листок из альбома.) Перевод В. Алейникова

Вот улыбка твоя… Леонардовой кисти движенье

Я не видывал сам, — обрело оно сразу бессмертье.

Мне открылось иное несчастий людских постиженье:

Слишком ранняя смерть, похорон твоих жестокосердье.

Так улыбку твою италийское солнце манило!

Там, под небом Торквато, свиданье ждало с мастерами…

Там небесным огнем вдохновения всех опьянило,

Но не пьянеть тебе впредь Искусства святыми дарами!..

Отдал счастье улыбке твоей — изумленные дали

Всей души моей — всё, что имел, чем я жив был доныне,

Но из глуби души так преступно улыбку украли,

Как из Лувра Джоконду похитили там, на чужбине!

1916

75. Снег. Перевод Б. Ахмадулиной

Лишь бы жить, лишь бы пальцами трогать,

Лишь бы помнить, как подле моста

Снег по-женски закидывал локоть

И была его кожа чиста.

Уважать драгоценную важность

Снега, павшего в руки твои,

И нести в себе зимнюю влажность

И такое терпенье любви.

Да уж поздно. О милая! Стыну

И старею.

О взлет наших лиц —

В снегопаданье, в бархат, в пустыню,

Как в уют старомодных кулис.

Было ль это? Как чисто, как крупно

Снег летит… И, наверно, как встарь,

С январем побрататься нетрудно.

Но минуй меня, брат мой, январь.

Пролетание и прохожденье —

Твой урок я усвоил, зима.

Уводящее в вечность движенье

Омывает нас, сводит с ума.

Дорогая, с каким снегопадом

Я тебя отпустил в белизну

В синем, синеньком, синеватом

Том пальтишке — одну, о, одну?

Твоего я не выследил следа,

Я не выгадал выгоды нам —

Я следил расстилание снега,

Его склонность к лиловым тонам.

Как подумаю — радуг неровность,

Гром небесный, и звезды, и дым —

О, какая нависла огромность

Над печальным сердечком твоим.

Но с тех пор, властью всех твоих качеств,

Снег целует и губит меня.

О запинок, улыбок, чудачеств

Снегопад среди белого дня!

Ты меня не утешишь свободой,

И в великом терпенье любви

Всею синей и белой природой

Ты ложишься на плечи мои.

Как снежит… И стою я под снегом

На мосту, между двух фонарей,

Как под плачем твоим, как под смехом,

Как под вечной заботой твоей.

Всё играешь, метелишь, хлопочешь.

Сжалься же наконец надо мной —

Как-нибудь, как угодно, как хочешь,

Только дай разминуться с зимой.

1916

76. «Я приоткрыл забытый ларь в углу…» Перевод Г. Цагарели

Я приоткрыл забытый ларь в углу,

И стариной пергаменты пахнули.

Казалось мне, что дней осенних мглу

Ловлю, как аромат травы в июле.

Век золотой — под грузом древних книг

В простых строках, в листах желтее меда.

Пытливый взор в минувшее проник,

Как солнца луч сквозь сумрак непогоды.

Читаю с грустью: «Мирная страна

Меж двух морей с землею благодатной…»

Мне с песней колыбельною дана

Печаль и скорбь о жизни невозвратной.

Листаю книги. Льется блик свечи,

Колеблемой крылами серафима.

Проносятся седых веков смерчи,

А в зеркале рассвет скользит незримо.

1916

77. Осенний фрагмент. Перевод И. Дадашидзе

Когда так печально успенье природы

И палые листья шуршат за порогом,

Сжимается сердце, грустя ненароком,

Весну поминая под шум непогоды.

Всё сумрачней небо под вдовьей вуалью,

И солнце отходит во тьму безвозвратно,

И мнится: бредут вечереющей далью

Два смутных виденья сквозь отсвет заката,

Кого я припомнил с неясной тоскою,

Пока они кружат в тумане бездомно:

Того, кто стремился к любви всей душою

И с нею не встретился в мире огромном?

Того ль, кто, палимый страстями, как зноем,

Раздаривал душу свою без остатка,

И сердце стучало призывно и сладко,

Как ливень стучится по крышам весною?..

Но юность, мелькнув, как зарница ночная,

Угасла, и гуще надвинулись тени,

Лишь хриплого ветра труба жестяная

Одна отпевает ее в отдаленье.

Последний багрянец былого наряда

Роняют деревья, и сердце в тревоге…

И снова бредут по осенней дороге

Зейнаб с Дорианом сквозь дым листопада.

1916

78. Лакме. Перевод В. Леоновича

Голос увожу из хора.

Это дерзость? Извините.

Только вся моя опора

Об одной скрипичной нити.