Стихотворения. Проза. Театр - [9]

к своей округе.

А у меня гвоздями

пробиты руки.

Или не хватит крови

и смертной муки?

Лучше ступай, не глядя,

и я не стану,

и поклонимся оба

Сан-Каэтану,

чтобы в глухом поречье

век не искать нам

встречи.

Заря Перевод И. Тыняновой

Колоколам Ко́рдовы

зорька рада.

В колокола звонкие

бей, Гранада.

Колокола слушают из тумана

андалузские девушки

утром рано

и встречают рассветные перезвоны,

запевая заветные

песни-стоны.

Все девчонки Испании

с узкой ножкой,

что на звездочки ранние

глядят в окошко

и под шалями зыбкими в час прогулки

освещают улыбками

переулки.

Ах, колоколам Ко́рдовы

зорька рада,

ах, в колокола звонкие

бей, Гранада!

Поэма о саэте Перевод А. Гелескула

Лучники

Дорогами глухими

идут они в Севилью.

К тебе, Гвадалквивир.

Плащи за их плечами —

как сломанные крылья.

О мой Гвадалквивир!

Из дальних стран печали

идут они веками.

К тебе, Гвадалквивир.

И входят в лабиринты

любви, стекла и камня.

О мой Гвадалквивир!

Ночь

Светляк и фонарик,

свеча и лампада…

Окно золотистое

в сумерках сада

колышет

крестов силуэты.

Светляк и фонарик,

свеча и лампада.

Созвездье

севильской саэты.

Севилья

Севилья – башенка

в зазубренной короне.

Севилья ранит.

Ко́рдова хоронит.

Севилья ловит медленные ритмы,

и, раздробясь о каменные грани,

свиваются они, как лабиринты,

как лозы на костре.

Севилья ранит.

Ее равнина, звонкая от зноя,

как тетива натянутая, стонет

под вечно улетающей стрелою

Гвадалквивира.

Ко́рдова хоронит.

Она смешала, пьяная от далей,

в узорной чаше каждого фонтана

мед Диониса,

горечь Дон-Хуана.

Севилья ранит.

Вечна эта рана.

Процессия

Идут единороги.

Не лес ли колдовской за поворотом?

Приблизились,

но каждый по дороге

внезапно обернулся звездочетом.

И в митрах из серебряной бумаги

идут мерлины, сказочные маги,

и вслед волхвам, кудесникам и грандам

Сын Человеческий

с неистовым Роландом.

Шествие

Мадонна в ожерельях,

мадонна Соледад,

по морю городскому

ты в лодке проплыла:

сама – цветок тюльпана,

а свечи – вымпела.

Минуя перекаты

неистовых рулад,

от уличных излучин

и звезд из янтаря,

мадонна всех печалей,

мадонна Соледад,

в моря ты уплываешь,

в далекие моря.

Саэта

Спешите, спешите скорее!

Христос темноликий

от лилий родной Галилеи

пришел за испанской гвоздикой.

Спешите скорее!

Испания.

В матовом небе

светло и пустынно.

Усталые реки,

сухая и звонкая глина.

Христос остроскулый и смуглый

идет мимо башен,

обуглены пряди,

и белый зрачок его страшен.

Спешите, спешите за Господом нашим!

Балкон

Лола

поет саэты.

Тореро встали

у парапета.

И брадобрей

оставил бритву

и головою

вторит ритму.

Среди гераней

и горицвета

поет саэты

та самая Лола,

та непоседа,

что вечно глядится

в воду бассейна.

Рассвет

Певцы саэт,

вы слепы,

как любовь.

В ночи зеленой

стрелами саэт

пробит каленый

ирисовый след.

Уходит месяц

парусом косым,

полны колчаны

утренней росы.

Но слепы лучники —

ах, слепы,

как любовь!

Силуэт Петенеры

Колокол Перевод М. Самаева

(Припев)

На желтой башне

колокол

звенит.

На желтом ветре

звон

плывет в зенит.

Над желтой башней

тает звон.

Из пыли

бриз мастерит серебряные кили.

Дорога Перевод М. Самаева

Едут сто конных в черном,

головы опустив,

по небесам, простертым

в тени олив.

Им ни с Севильей, ни с Ко́рдовой

встреча не суждена,

да и с Гранадой, что с морем

разлучена.

Сонно несут их кони,

словно не чуя нош,

в город крестов, где песню

бросает в дрожь.

Семь смертоносных криков

всем им пронзили грудь.

По небесам упавшим

лежит их путь.

Шесть струн Перевод М. Самаева

Гитара,

и во сне твои слезы слышу.

Рыданье души усталой,

души погибшей

из круглого рта твоего вылетает,

гитара.

Тарантул плетет проворно

звезду судьбы обреченной,

подстерегая вздохи и стоны,

плывущие тайно в твоем водоеме

черном.

Танец В саду Петенеры Перевод М. Самаева

В ночи сада,

выбеленной мелом,

пляшут шесть цыганок

в белом.

В ночи сада…

Розаны и маки

в их венках из крашеной

бумаги.

В ночи сада…

Словно пламя свечек,

сумрак обжигают

зубы-жемчуг.

В ночи сада,

за одной другая,

тени всходят, неба

достигая.

Смерть Петенеры Перевод М. Самаева

В белом домике скоро отмучится

Петенера, цыганка-разлучница.

Кони мотают мордами.

Всадники мертвые.

Колеблется, догорая,

свеча в ее пальцах нетвердых,

юбка ее из муара

дрожит на бронзовых бедрах.

Кони мотают мордами.

Всадники мертвые.

Острые черные тени

тянутся к горизонту.

И рвутся гитарные струны

и стонут.

Кони мотают мордами.

Всадники мертвые.

Фальсета (Погребение Петенеры) Перевод М. Самаева

Ай, петенера-цыганка!

Ай-яй, петенера!

И место, где ты зарыта,

забыто, наверно.

И девушки – те, что кудри

Христу подарили,

не провожали тебя

к твоей могиле.

А шла за тобой лишь толпа

твоих страстотерпцев,

пропащий народ – в голове

сердце, —

рыдая, брел за тобой

по улочке тесной…

Ай-яй, моя петенера,

цыганская песня.

De Profundis Перевод Н. Ванханен

Сто влюбленных уснули,

смежили накрепко веки,

в сухой земле андалузской

уснули они навеки.

За Ко́рдовой вьются длинно

дороги цвета кармина,

оливы томятся жаждой —

их сотня, и крест под каждой,

сто влюбленных навеки

под ними смежили веки.

Вопль Перевод М. Самаева

На желтой башне

колокол

звенит.

На желтом ветре

звон

плывет в зенит.

Дорогой, обрамленной плачем,

шагает смерть

в венке увядшем.

Она идет,

полна веселья,

она поет,

подобна белой виуэле.

Над желтой башней

тает

звон.

Из пыли

бриз мастерит серебряные кили.

Три города Перевод А. Гелескула

Малагенья

Смерть вошла

и ушла

из таверны.

Черные кони

и темные души