Стихотворения. Поэмы - [84]

И всю свою в дорогу кладь,

Как из огня, схвати.

И перед тем, как выйти, мать,

Не оглянись и не присядь, —

Нельзя.

И дом — прости!..

Прости-прощай, родимый дом,

Раскрытый, разоренный,

И пуня с давешним сенцом,

И садик занесенный.

Прости-прощай, родимый дом,

И двор, и дровосека,

И все, что памятно кругом

Заботой, замыслом, трудом, —

Всей жизнью человека.

Дом, где он жил среди хлопот

И всем хозяйством правил.

И, чтоб годам был виден счет,

Он надпись: тыща девятьсот

Такой-то год поставил.

Среди такой большой земли,

Родной, заветный угол,

Где эти девочки росли

И наряжали кукол.

И где как будто жизнь прошла,

Куда хозяйка дома

Как будто девочкой вошла

К парнишке молодому.

Где пел по веснам свой скворец

И жил, как все на свете,

Порядком вечным: мать, отец,

Потом скворчата-дети.

Пришла в родную сторону

Чужая злая сила.

И порознь мужа и жену

Из дома проводила.

И где-то, где-то он сейчас,

Какой идет дорогой,

Солдат, что воинскую часть

Свою искал с тревогой.

Теперь меж небом и землей,

Огнем вокруг объятой,

Она была его семьей,

Его родною хатой.

И человек среди людей,

Как хлебом и одеждой,

Он был обязан только ей

Своей мечтой-надеждой.

В пути, за тридевять земель,

У Волги ли, у Дона

Свою в виду держал он цель,

Солдат, — дойти до дома.

Хоть кружным, может быть, путем —

Дойдем, придем с победой

Домой!

А что уже тот дом —

Не все ты знал и ведал.

В тот первый день из горьких дней,

Как собрался в дорогу,

Велел отец беречь детей,

Смотреть за домом строго.

Велел сидеть в своем углу

В недобрую годину,

А сам жену в чужом тылу,

В глухом плену покинул.

Ну что ж, солдат, взыщи с нее,

С жены своей, солдатки,

За то, что, может быть, жилье

Родное не в порядке;

Что не могла глядеть назад,

Где дом пылал зажженный,

Как гнал ее чужой солдат

На станцию с колонной;

Что не могла она сберечь

В саду трехлеток-яблонь;

Что шла, покинув дом и печь,

А так детишки зябли!

Что шла, как пленные, в толпе

На запад под конвоем;

Что не отправила тебе

Письма с дороги, воин.

За все с того, кто виноват,

По всем статьям устава

Взыщи со строгостью, солдат,

Твое, хозяин, право.

Всего и нужно для суда

И для сведенья счетов

Прийти с победою туда,

Проверить, как и что там.

Отдать поклон краям своим,

Припав к земле с винтовкой,

Сквозь смерть прийти туда живым,

За малым остановка.

Сквозь смерть иди, не умирай,

В жару лица не утирай,

В снегах не мерзни в зиму.

Там, впереди, твой отчий край,

Солдат, твой дом родимый.

Шагай, солдат, свои права

Имея в этом мире,

Шагай, воюй и год, и два,

И три, и все четыре!..

Прошла война, прошла страда,

Но боль взывает к людям:

Давайте, люди, никогда

Об этом не забудем.

Пусть память верную о ней

Хранят, об этой муке,

И дети нынешних детей,

И наших внуков внуки.

Пускай всегда годину ту

На память нам приводит

И первый снег, и рожь в цвету,

Когда под ветром ходит.

И каждый дом и каждый сад

В ряду — большой и малый.

И дня восход и дня закат

Над темным лесом — алый.

Пускай во всем, чем жизнь полна,

Во всем, что сердцу мило,

Нам будет памятка дана

О том, что в мире было.

Затем, чтоб этого забыть

Не смели поколенья.

Затем, чтоб нам счастливей быть,

А счастье — не в забвенье!

ГЛАВА 8

Родился мальчик в дни войны,

Да не в отцовском доме, —

Под шум чужой морской волны

В бараке на соломе.

Еще он в мире не успел

Наделать шуму даже,

Он вскрикнуть только что посмел

И был уже под стражей.

Уже в числе всех прочих он

Был там, на всякий случай,

Стеной-забором огражден

И проволокой колючей.

И часовые у ворот

Стояли постоянно,

И счетверенный пулемет

На вышке деревянной.

Родился мальчик, брат меньшой

Троих детей крестьянки,

И подают его родной

В подаренной портянке.

И он к груди ее прирос —

Беда в придачу к бедам,

И вкус ее соленых слез

Он с молоком отведал.

И начал жить, пока живой,

Жилец тюрьмы с рожденья.

Чужое море за стеной

Ворочало каменья.

Свирепый ветер по ночам

Со свистом рвался в щели,

В худую крышу дождь стучал,

Как в полог колыбели.

И мать в кругу птенцов своих

Тепло, что с нею было,

Теперь уже не на троих,

На четверых делила.

В сыром тряпье лежала мать,

Своим дыханьем грея

Сынка, что думала назвать

Андреем — в честь Андрея,

Отцовским именем родным.

И в каторжные ночи

Не пела — думала над ним:

— Сынок, родной сыночек.

Зачем ты, горестный такой,

Слеза моя, росиночка,

На свет явился в час лихой,

Краса моя, кровиночка?

Зачем в такой недобрый срок

Зазеленела веточка?

Зачем случился ты, сынок,

Моя родная деточка?

Зачем ты тянешься к груди

Озябшими ручонками,

Не чуя горя впереди,

В тряпье сучишь ножонками?

Живым родился ты на свет,

А в мире зло несытое.

Живым — беда, а мертвым — нет,

У смерти под защитою.

Целуя зябкий кулачок,

На сына мать глядела:

— А я при чем, — скажи, сынок, —

А мне какое дело?

Скажи: какое дело мне,

Что ты в беде, родная?

Ни о беде, ни о войне,

Ни о родимой стороне,

Ни о немецкой чужине

Я, мама, знать не знаю.

Зачем мне знать, что белый свет

Для жизни годен мало?

Ни до чего мне дела нет,

Я жить хочу сначала.

Я жить хочу, и пить, и есть,

Хочу тепла и света,

И дела нету мне, что здесь

У вас зима, не лето.

И дела нету мне, что здесь

Шумит чужое море

И что на свете только есть

Большое, злое горе.

Я мал, я слаб, я свежесть дня

Твоею кожей чую,

Дай ветру дунуть на меня —

И руки развяжу я.

Но ты не дашь ему подуть,

Не дашь, моя родная,

Пока твоя вздыхает грудь,