Стихотворения. Поэмы - [72]

Шрифт
Интервал

Не тревожься, не жалей.
Потому несем живого,
Мертвый вдвое тяжелей.
А другой:
— Оно известно.
А еще и то учесть,
Что живой спешит до места, —
Мертвый дома — где ни есть.
— Дело, стало быть, в привычке, —
Заключают земляки. —
Что ж ты, друг, без рукавички?
На-ко теплую, с руки…
И подумала впервые
Смерть, следя со стороны:
«До чего они, живые,
Меж собой свои — дружны.
Потому и с одиночкой
Сладить надобно суметь,
Нехотя даешь отсрочку».
И, вздохнув, отстала Смерть.

Теркин пишет

…И могу вам сообщить
Из своей палаты,
Что, большой любитель жить,
Выжил я, ребята.
И хотя натер бока,
Належался лежнем,
Говорят, зато нога
Будет лучше прежней.
И намерен я опять
Вскоре без подмоги
Той ногой траву топтать,
Встав на обе ноги…
Озабочен я сейчас
Лишь одной задачей,
Чтоб попасть в родную часть,
Никуда иначе.
С нею жил и воевал,
Курс наук усвоил.
Отступая, пыль глотал,
Наступая, снег черпал
Валенками воин.
И покуда что она
Для меня — солдата —
Все на свете, все сполна:
И родная сторона,
И семья, и хата.
И охота мне скорей
К ней в ряды вклиниться
И, дождавшись добрых дней,
По Смоленщине своей
Топать до границы.
Впрочем, даже суть не в том,
Я скажу точнее:
Доведись другим путем
До конца идти, — пойдем,
Где угодно, с нею!
Если ж пуля в третий раз
Клюнет насмерть, злая,
То по крайности средь вас,
Братцы, свой последний час
Встретить я желаю.
Только с этим мы спешить
Без нужды не станем.
Я большой любитель жить,
Как сказал заране.
И, поскольку я спешу
Повстречаться с вами,
Генералу напишу
Теми же словами.
Полагаю, генерал
Как-никак уважит, —
Он мне орден выдавал,
В просьбе не откажет.
За письмом, надеюсь, вслед
Буду сам обратно…
Ну и повару привет
От меня двукратный.
Пусть и впредь готовят так,
Заправляя жирно,
Чтоб в котле стоял черпак
По команде «смирно»…
И одним слова свои
Заключить хочу я:
Что великие бои,
Как погоду, чую.
Так бывает у коня
Чувство близкой свадьбы…
До того большого дня
Мне без палок встать бы!
Сплю скорей да жду вестей.
Все сказал до корки…
Обнимаю вас, чертей.
Ваш
Василий Теркин.

Теркин-Теркин

Чья-то печка, чья-то хата,
На дрова распилен хлев…
Кто назябся — дело свято,
Тому надо обогрев.
Дело свято — чья там хата,
Кто их нынче разберет.
Грейся, радуйся, ребята,
Сборный, смешанный народ.
На полу тебе солома,
Задремалось, так ложись.
Не у тещи, и не дома,
Не в раю, однако, жизнь.
Тот сидит, разувши ногу,
Приподняв, глядит на свет.
Всю ощупывает строго, —
Узнает — его иль нет.
Тот, шинель смахнув без страху,
Высоко задрав рубаху,
Прямо в печку хочет влезть.
— Не один ты, братец, здесь.
— Отслонитесь, хлопцы. Темень…
— Что ты, правда, как тот немец.
— Нынче немец сам не тот.
— Ну, брат, он еще дает,
Отпускает, не скупится…
— Все же с прежним не сравнится, —
Снял сапог с одной ноги.
— Дело ясное, — беги!
— Охо-хо. Война, ребятки.
— А ты думал! Вот чудак.
— Лучше нет — чайку в достатке,
Хмель — он греет, да не так.
— Это чья же установка
Греться чаем? Вот и врешь.
— Эй, не ставь к огню винтовку…
— А еще кулеш хорош…
Опрокинутый истомой,
Теркин дремлет на спине,
От беседы в стороне.
Так ли, сяк ли, Теркин дома,
То есть — снова на войне…
Это раненым известно:
Воротись ты в полк родной —
Все не то: иное место
И народ уже иной.
Прибаутки, поговорки
Не такие ловит слух…
— Где-то наш Василий Теркин? —
Это слышит Теркин вдруг.
Привстает, шурша соломой,
Что там дальше — подстеречь.
Никому он не знакомый —
И о нем как будто речь.
Но сквозь шум и гам веселый,
Что кипел вокруг огня,
Вот он слышит новый голос:
— Это кто там про меня?..
— Про тебя? —
Без оговорки
Тот опять:
— Само собой.
— Почему?
— Так я же Теркин.
Это слышит Теркин мой.
Что-то странное творится,
Непонятное уму.
Повернулись тотчас лица
Молча к Теркину. К тому.
Люди вроде оробели:
— Теркин — лично?
— Я и есть.
— В самом деле?
— В самом деле.
— Хлопцы, хлопцы, Теркин здесь!
— Не свернете ли махорки? —
Кто-то вытащил кисет.
И не мой, а тот уж Теркин
Говорит:
— Махорки? Нет.
Теркин мой — к огню поближе,
Отгибает воротник.
Поглядит, а он-то рыжий —
Теркин тот, его двойник.
Если б попросту махорки
Теркин выкурил второй,
И не встрял бы, может, Теркин,
Промолчал бы мой герой.
Но, поскольку водит носом,
Задается человек,
Теркин мой к нему с вопросом:
— А у вас небось «Казбек»?
Тот помедлил чуть с ответом:
Мол, не понял ничего.
— Что ж, трофейной сигаретой
Угощу. —
Возьми его!
Видит мой Василий Теркин —
Не с того зашел конца.
И не то чтоб чувством горьким
Укололо молодца, —
Не любил людей спесивых,
И, обиду затая,
Он сказал, вздохнув лениво:
— Все же Теркин — это я…
Смех, волненье.
— Новый Теркин!
— Хлопцы, двое…
— Вот беда…
— Как дойдет их до пятерки,
Разбудите нас тогда.
— Нет, брат, шутишь, — отвечает
Теркин тот, поджав губу, —
Теркин — я.
— Да кто их знает, —
Не написано на лбу.
Из кармана гимнастерки
Рыжий — книжку:
— Что ж я вам…
— Точно: Теркин…
— Только Теркин
Не Василий, а Иван.
Но, уже с насмешкой глядя,
Тот ответил моему:
— Ты пойми, что рифмы ради
Можно сделать хоть Фому.
Этот выдохнул затяжку:
— Да, но Теркин-то — герой.
Тот шинелку нараспашку:
— Вот вам орден, вот другой,
Вот вам Теркин-бронебойщик,
Верьте слову, не молве.
И машин подбил я больше —
Не одну, а целых две…
Теркин будто бы растерян,
Грустно щурится в огонь.
— Я бы мог тебя проверить,
Будь бы здесь у нас гармонь.
Все кругом:

Еще от автора Александр Трифонович Твардовский
По праву памяти

В поэме "По праву памяти" (1967-1969г.г., опубл.1987г.) описана трагическая судьба отца Твардовского.


Страна Муравия

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни.


Теркин на том свете

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Василий Тёркин

В глубоко правдивой, исполненной юмора, классически ясной по своей поэтической форме поэме «Василий Тёркин» (1941–1945) А. Т. Твардовский создал бессмертный образ советского бойца. Наделённое проникновенным лиризмом и «скрытостью более глубокого под более поверхностным, видимым на первый взгляд» произведение стало олицетворением патриотизма и духа нации.


За далью — даль

Настоящее издание книги «За далью — даль» является первым, по завершении автором работы над ней, полным изданием. Публиковавшиеся в разное время по мере написания главы, ныне в отдельных случаях дополненные или переработанные, представлены здесь в последовательности, обусловленной общим планом и содержанием книги в целом.Автор.


Дом у дороги

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Разгром. Молодая гвардия

В настоящее издание вошли роман «Разгром», в котором автор описывает историю партизанского отряда во время гражданской войны, и роман «Молодая гвардия» о подвиге комсомольцев Краснодона. Действие последнего произведения происходит во время Великой Отечественной войны. Главные герои романа — молодые люди, оставшиеся в тылу на оккупированной территории, по возрасту не подлежащие призыву, которые создавали свои организации и вместе с подпольщиками и партизанами вели борьбу против фашистских захватчиков.Вступительная статья Л. Якименко.Примечания В. Апухтиной.Иллюстрации О.


Испанские поэты XX века

Испанские поэты XX века:• Хуан Рамон Хименес,• Антонио Мачадо,• Федерико Гарсиа Лорка,• Рафаэль Альберти,• Мигель Эрнандес.Перевод с испанского.Составление, вступительная статья и примечания И. Тертерян и Л. Осповата.Примечания к иллюстрациям К. Панас.* * *Настоящий том вместе с томами «Западноевропейская поэзия XХ века»; «Поэзия социалистических стран Европы»; «И. Бехер»; «Б. Брехт»; «Э. Верхарн. М. Метерлинк» образует в «Библиотеке всемирной литературы» единую антологию зарубежной европейской поэзии XX века.


Американская трагедия

"Американская трагедия" (1925) — вершина творчества американского писателя Теодора Драйзера. В ней наиболее полно воплотился талант художника, гуманиста, правдоискателя, пролагавшего новые пути и в литературе и в жизни.Перевод с английского З. Вершининой и Н. Галь.Вступительная статья и комментарии Я. Засурского.Иллюстрации В. Горяева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».