Стихотворения. Поэмы - [70]

С чувством редкостным — точь-в-точь

Словно где-нибудь далеко

Побывал за эту ночь;

Словно выкупался где-то,

Где — хоть вновь туда вернись —

Не зима была, а лето,

Не война, а просто жизнь.

И с одной ногой обутой,

Шапку снять забыв свою,

На исходе первых суток

Он задумался в раю.

Хороши харчи и хата,

Осуждать не станем зря,

Только, знаете, война-то

Не закончена, друзья.

Посудите сами, братцы,

Кто б чудней придумать мог:

Раздеваться, разуваться

На такой короткий срок.

Тут обвыкнешь — сразу крышка,

Чуть покинешь этот рай.

Лучше скажем: передышка.

Больше время не теряй.

Закусил, собрался, вышел,

Дело было на мази.

Грузовик идет, — заслышал,

Голосует:

— Подвези.

И, четыре пуда грузу

Добавляя по пути,

Через борт ввалился в кузов,

Постучал: давай, крути.

Ехал — близко ли, далеко —

Кому надо, вымеряй.

Только, рай, прощай до срока,

И опять — передний край.

Соскочил у поворота, —

Глядь — и дома, у огня.

— Ну, рассказывайте, что тут,

Как тут, хлопцы, без меня?

— Сам рассказывай. Кому же

Неохота знать тотчас,

Как там, что в раю у вас…

— Хорошо. Немножко б хуже,

Верно, было б в самый раз…

Хорошо поспал, богато,

Осуждать не станем зря.

Только, знаете, война-то

Не закончена, друзья.

Как дойдем до той границы

По Варшавскому шоссе,

Вот тогда, как говорится,

Отдохнем. И то не все.

А пока — в пути, в теплушке,

В тесноте любой избушки,

В блиндаже иль погребушке,

Где нам случай приведет, —

Лучше нет, как без хлопот,

Без перины, без подушки,

Примостясь плотней друг к дружке,

Отдохнуть.

А там — вперед.

В наступлении

Столько жили в обороне,

Что уже с передовой

Сами шли, бывало, кони,

Как в селе, на водопой.

И на весь тот лес обжитый,

И на весь передний край

У землянок домовитый

Раздавался песий лай.

И прижившийся на диво,

Петушок — была пора —

По утрам будил комдива,

Как хозяина двора.

И во славу зимних буден

В бане — пару не жалей —

Секлись вениками люди

Вязки собственной своей.

На войне, как на привале,

Отдыхали про запас,

Жили, «Теркина» читали

На досуге.

Вдруг — приказ…

Вдруг — приказ, конец стоянке.

И уж где-то далеки

Опустевшие землянки,

Сиротливые дымки.

И уже обыкновенно

То, что минул целый год,

Точно день. Вот так, наверно,

И война, и все пройдет…

И солдат мой поседелый,

Коль останется живой,

Вспомнит: то-то было дело,

Как сражались под Москвой…

И с печалью горделивой

Он начнет в кругу внучат

Свой рассказ неторопливый,

Если слушать захотят…

Трудно знать. Со стариками

Не всегда мы так добры.

Там посмотрим.

А покамест

Далеко до той поры.

* * *

Бой в разгаре. Дымкой синей

Серый снег заволокло.

И в цепи идет Василий,

Под огнем идет в село.

И до отчего порога,

До родимого села

Через то село дорога —

Не иначе — пролегла.

Что поделаешь — иному

И еще кружнее путь.

И идет иной до дому

То ли степью незнакомой,

То ль горами где-нибудь…

Низко смерть над шапкой свищет,

Хоть кого согнет в дугу.

Цепь идет, как будто ищет

Что-то в поле на снегу.

И бойцам, что помоложе,

Что впервые так идут,

В этот час всего дороже

Знать одно, что Теркин тут.

Хорошо — хотя ознобцем

Пронимает под огнем —

Не последним самым хлопцем

Показать себя при нем.

Толку нет, что в миг тоскливый,

Как снаряд берет разбег,

Теркин так же ждет разрыва,

Камнем кинувшись на снег;

Что над страхом меньше власти

У того в бою подчас,

Кто судьбу свою и счастье

Испытал уже не раз;

Что, быть может, эта сила

Уцелевшим из огня

Человека выносила

До сегодняшнего дня, —

До вот этой борозденки,

Где лежит, вобрав живот,

Он, обшитый кожей тонкой

Человек. Лежит и ждет…

Где-то там, за полем бранным,

Думу думает свою

Тот, по чьим часам карманным

Все часы идут в бою.

И за всей вокруг пальбою,

За разрывами в дыму

Он следит, владыка боя,

И решает, что к чему.

Где-то там, в песчаной круче,

В блиндаже сухом, сыпучем,

Глядя в карту, генерал

Те часы свои достал;

Хлопнул крышкой, точно дверкой,

Поднял шапку, вытер пот…

И дождался, слышит Теркин:

— Взвод! За Родину! Вперед!..

И хотя слова он эти —

Клич у смерти на краю —

Сотни раз читал в газете

И не раз слыхал в бою, —

В душу вновь они вступали

С одинаковою той

Властью правды и печали,

Сладкой горечи святой;

С тою силой неизменной,

Что людей в огонь ведет,

Что за все ответ священный

На себя уже берет.

— Взвод! За Родину! Вперед!..

Лейтенант щеголеватый,

Конник, спешенный в боях,

По-мальчишечьи усатый,

Весельчак, плясун, казак,

Первым встал, стреляя с ходу,

Побежал вперед со взводом,

Обходя село с задов.

И пролег уже далеко

След его в снегу глубоком —

Дальше всех в цепи следов.

Вот уже у крайней хаты

Поднял он ладонь к усам:

— Молодцы! Вперед, ребята! —

Крикнул так молодцевато,

Словно был Чапаев сам.

Только вдруг вперед подался,

Оступился на бегу,

Четкий след его прервался

На снегу…

И нырнул он в снег, как в воду,

Как мальчонка с лодки в вир.

И пошло в цепи по взводу:

— Ранен! Ранен командир!..

Подбежали. И тогда-то,

С тем и будет не забыт,

Он привстал:

— Вперед, ребята!

Я не ранен. Я — убит…

Край села, сады, задворки —

В двух шагах, в руках вот-вот…

И увидел, понял Теркин,

Что вести его черед.

— Взвод! За Родину! Вперед!..

И доверчиво по знаку,

За товарищем спеша,

С места бросились в атаку

Сорок душ — одна душа…

Если есть в бою удача,

То в исходе все подряд

С похвалой, весьма горячей,

Друг о друге говорят.

— Танки действовали славно.

— Шли саперы молодцом.

— Артиллерия подавно