Стихотворения. Поэмы - [34]

Как говорит старик Маршак:

— Голубчик, мало тяги…

Дрова как будто и сухи,

Да не играет печка.

Стихи как будто и стихи,

Да правды ни словечка.

Пеняешь ты на неуспех,

На козни в этом мире:

— Чем не стихи? Не хуже тех

Стихов, что в «Новом мире».

Но совесть, та исподтишка

Тебе подскажет вскоре:

Не хуже — честь невелика,

Не лучше — вот что горе.

Покамест молод, малый спрос:

Играй. Но бог избави,

Чтоб до седых дожить волос,

Служа пустой забаве.

1955

«Спасибо, моя родная…»

Спасибо, моя родная

Земля, мой отчий дом,

За все, что от жизни знаю,

Что в сердце ношу своем.

За время, за век огромный,

Что выпал и мне с тобой,

За все, что люблю и помню,

За радость мою и боль.

За горечь мою и муку,

Что не миновал в пути.

За добрую науку,

С которой вперед идти.

За то, что бессменно, верно

Тебе служить хочу,

И труд мне любой безмерный

Еще как раз по плечу.

И дерзкий порыв по нраву,

И сил не занимать,

И свято на подвиг право

Во имя твое, во славу

И счастье, отчизна-мать.

1955

«В свеченье славы самобытной…»

В свеченье славы самобытной

Москва со временем в ладу,

Она печать его не скрытно

Издревле носит на виду.

На ней черты его и вехи,

И в камне — песнь о городах,

Чьи имена в иные веки

У мира были на устах.

В самолюбивом этом стане

Столиц — верна своей судьбе,

Она и то, и то местами,

Сама, однако, по себе.

Сама — своя, сама — большая,

Стоит, растет и вширь и ввысь,

Порой и недругу внушая

О ней не мелочную мысль.

1955

Моим критикам

Все учить вы меня норовите,

Преподать немудреный совет,

Чтобы пел я, не слыша, не видя,

Только зная: что можно, что нет.

Но нельзя не иметь мне в расчете,

Что потом, по прошествии лет,

Вы же лекцию мне и прочтете:

Где ж ты был, что ж ты видел, поэт?..

1956

«Не просто случай славы тленной…»

Не просто случай славы тленной

С иными случаями в счет —

Ступить за тот порог Вселенной,

Что вечность глухо стережет;

Где дальних солнц теснятся чащи,

Миров безмолвных тьмы и тьмы…

Всего людского рода счастье,

Что этот шаг ступили мы.

Недаром в мире планетарном

На этот мирный позывной

Глубоким вздохом благодарным

Ты отозвался, шар земной.

1957

«Та кровь, что пролита недаром…»

Та кровь, что пролита недаром

В сорокалетний этот срок,

Нет, не иссякла вешним паром

И не ушла она в песок.

Не затвердела год от года,

Не запеклась еще она.

Та кровь подвижника-народа

Свежа, красна и солона.

Ей не довольно стать зеленой

В лугах травой, в садах листвой,

Она живой, нерастворенной

Горит, как пламень заревой.

Стучит в сердца, владеет нами,

Не отпуская ни на час,

Чтоб наших жертв святая память

В пути не покидала нас.

Чтоб нам, внимая славословью,

И в праздник нынешних побед

Не забывать, что этой кровью

Дымится наш вчерашний след.

И знать, что к бою правомочна

Она призвать нас вновь и вновь…

Как говорится: «Дело прочно,

Когда под ним струится кровь».

1957

Две Оки

Река Ока,

Но не эта,—

Другая река,

В другой части света.

Кругом тайга,

Глухи берега,

Угрюмы воды.

А эта Ока

Далека-далека,

Как детства годы.

В дали своей

Течет, мелея.

Она и теплей,

И теплей, и светлей,

И куда милее.

И весь он мил

До малой приметы

Тот край, тот мир,

Обжитый, угретый,

В песнях воспетый.

В пойме Оки —

Луга, ивняки;

Повыше — нивы;

В селе, в городке

Сбегают к реке

Вишни, сливы.

Ее берега

Светлы, привольны.

А тут — тайга,

Тайга и тайга

В притеми хвойной.

У этой реки

В глубине Сибири,

У этой Оки,

Безвестной в мире,

Всего и есть

Вся ее слава

И вся ее честь —

Пора лесосплава…

Так мало людей

В стране огромной,

Кто бы о ней,

Как о родной, вспомнил.

О родной реке,

Сибирской Оке,

Полноводной, могучей,

Что шумит вдалеке,

В иркутской тайге,

Под береговой кручей.

Чтоб в иной стороне

Теплее стало,

Как нынче мне

При мысли о старой

Оке, чьи воды

От этой реки

Далеки-далеки,

Как детства годы…

1957

Разговор с Падуном

Ты все ревешь, порог Падун,

Но так тревожен рев:

Знать, ветер дней твоих подул

С негаданных краев.

Подул, надул — нанес людей:

Кончать, старик, с тобой,

Хоть ты по гордости твоей

Как будто рвешься в бой.

Мол, сила силе не ровня:

Что — люди? Мол. Мошка.

Им, чтоб устать, довольно дня,

А я не сплю века.

Что — люди? Кто-нибудь сравни,

Затеяв спор с рекой.

Ах, как медлительны они,

Проходит год, другой…

Как мыши робкие, шурша,

Ведут подкоп в земле

И будто нянчат груз ковша,

Качая на стреле.

В мороз — тепло, в жару им — тень

Подай: терпеть невмочь,

Подай им пищу, что ни день,

И крышу, что ни ночь.

Треть суток спят, встают с трудом,

Особо если тьма.

А я не сплю и подо льдом,

Когда скует зима.

Тысячелетья песнь мою

Пою горам, реке.

Плоты с верховья в щепки бью,

Встряхнувшись налегке.

И за несчетный ряд годов,

Минувших на земле,

Я пропустил пять-шесть судов,—

Их список на скале…

И челноку и кораблю

Издревле честь одна:

Хочу — щажу, хочу — топлю,—

Все в воле Падуна.

О том пою, и эту песнь

Вовек не перепеть:

Таков Падун, каков он есть,

И был и будет впредь.

Мой грозный рев окрест стоит,

Кипит, гремит река…

Все так. Но с похвальбы, старик,

Корысть невелика.

И есть всему свой срок, свой ряд,

И мера, и расчет.

Что — люди? Люди, знаешь, брат,

Какой они народ?

Нет, ты не знаешь им цены,

Не видишь силы их,

Хоть и слова твои верны

О слабостях людских…

Все так: и краток век людской,

И нужен людям свет,

Тепло, и отдых, и покой,—

Тебе в них нужды нет.

Еще не все. Еще у них,

В разгар самой страды,

Забот, хлопот, затей иных