Стихотворения. Поэмы. Сказки - [17]

С тобой тасуясь без чинов,

  Люблю тебя душою —

Наполни кружку до краев, —

  Рассудок, бог с тобою!..

Но что я вижу? всё вдвоем,

  Двоится штоф с араком;

Вся комната пошла кругом,

  Покрылись очи мраком!

Где вы, товарищи? где я?

  Скажите, Вакха ради.

Вы дремлете, мои друзья,

  Склонившись на тетради.

Писатель за свои грехи,

  Ты с виду всех трезвее;

Вильгельм^{21}, прочти свои стихи,

  Чтоб мне заснуть скорее!

1814

К Батюшкову

^{22}

 Философ резвый и пиит,

Парнасский счастливый ленивец,

Харит изнеженный любимец,

Наперсник милых аонид,

Почто на арфе златострунной

Умолкнул, радости певец?

Ужель и ты, мечтатель юный,

Расстался с Фебом наконец?

 Уже с венком из роз душистых,

Меж кудрей вьющихся, златых,

Под тенью тополов ветвистых,

В кругу красавиц молодых,

Заздравным не стучишь фиалом,

Любовь и Вакха не поешь,

Довольный счастливым началом,

Цветов парнасских вновь не рвешь;

Не слышен наш Парни российский!..

Пой, юноша, — певец тиисский^{23}

В тебя влиял свой нежный дух.

С тобою твой прелестный друг,

Лилета^{24}, красных дней отрада:

Певцу любви любовь награда.

Настрой же лиру. По струнам

Летай игривыми перстами,

Как вешний зефир по цветам,

И сладострастными стихами,

И тихим шепотом любви

Лилету в свой шалаш зови.

И звезд ночных при бледном свете,

Плывущих в дальной вышине,

В уединенном кабинете,

Волшебной внемля тишине,

Слезами счастья грудь прекрасной,

Счастливец милый, орошай;

Но, упоен любовью страстной,

И нежных муз не забывай;

Любви нет боле счастья в мире:

Люби — и пой ее на лире.

 Когда ж к тебе в досужный час

Друзья, знакомые сберутся

И вины пенные польются,

От плена с треском свободясь —

Описывай в стихах игривых

Веселье, шум гостей болтливых

Вокруг накрытого стола,

Стакан, кипящий пеной белой,

И стук блестящего стекла.

И гости дружно стих веселый,

Бокал в бокал ударя в лад,

Нестройным хором повторят.

 Поэт! в твоей предметы воле,

Во звучны струны смело грянь,

С Жуковским пой кроваву брань

И грозну смерть на ратном поле.

И ты в строях ее встречал,

И ты, постигнутый судьбою,

Как росс, питомцем славы пал!

Ты пал, и хладною косою

Едва скошенный, не увял!..[4]

 Иль, вдохновенный Ювеналом,

Вооружись сатиры жалом,

Подчас прими ее свисток,

Рази, осмеивай порок,

Шутя, показывай смешное

И, если можно, нас исправь.

Но Тредьяковского оставь

В столь часто рушимом покое.

Увы! довольно без него

Найдем бессмысленных поэтов,

Довольно в мире есть предметов,

Пера достойных твоего!

 Но что!.. цевницею моею,

Безвестный в мире сем поэт,

Я песни продолжать не смею.

Прости — но помни мой совет:

Доколе, музами любимый,

Ты пиэрид горишь огнем,

Доколь, сражен стрелой незримой,

В подземный ты не снидешь дом,

Мирские забывай печали,

Играй: тебя младой Назон^{25},

Эрот и грации венчали,

А лиру строил Аполлон.

1814

Воспоминания в Царском Селе

^{26}

  Навис покров угрюмой нощи

  На своде дремлющих небес;

В безмолвной тишине почили дол и рощи,

  В седом тумане дальний лес;

Чуть слышится ручей, бегущий в сень дубравы

Чуть дышит ветерок, уснувший на листах,

И тихая луна, как лебедь величавый,

  Плывет в сребристых облаках.

  С холмов кремнистых водопады

  Стекают бисерной рекой,

Там в тихом озере плескаются наяды

  Его ленивою волной;

А там в безмолвии огромные чертоги,

На своды опершись, несутся к облакам.

Не здесь ли мирны дни вели земные боги?

  Не се ль Минервы росской^{27} храм?

  Не се ль Элизиум полнощный^{28},

  Прекрасный Царскосельский сад,

Где, льва^{29} сразив, почил орел^{30} России мощный

  На лоне мира и отрад?

Промчались навсегда те времена златые,

Когда под скипетром великия жены

Венчалась славою счастливая Россия,

  Цветя под кровом тишины!

  Здесь каждый шаг в душе рождает

  Воспоминанья прежних лет;

Воззрев вокруг себя, со вздохом росс вещает:

  «Исчезло все, великой нет!»

И, в думу углублен, над злачными брегами

Сидит в безмолвии, склоняя ветрам слух.

Протекшие лета мелькают пред очами,

  И в тихом восхищенье дух.

  Он видит: окружен волнами,

  Над твердой, мшистою скалой

Вознесся памятник^{31}. Ширяяся крылами,

  Над ним сидит орел младой.

И цепи тяжкие, и стрелы громовые

Вкруг грозного столпа трикратно обвились;

Кругом подножия, шумя, валы седые

  В блестящей пене улеглись.

  В тени густой угрюмых сосен

  Воздвигся памятник простой^{32}.

О, сколь он для тебя, кагульский брег, поносен!

  И славен родине драгой!

Бессмертны вы вовек, о росски исполины,

В боях воспитанны средь бранных непогод!

О вас, сподвижники, друзья Екатерины,

  Пройдет молва из рода в род.

  О, громкий век военных споров,

  Свидетель славы россиян!

Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,

  Потомки грозные славян,

Перуном Зевсовым победу похищали;

Их смелым подвигам страшась, дивился мир;

Державин и Петров^{33} героям песнь бряцали

  Струнами громозвучных лир.

  И ты промчался, незабвенный!

  И вскоре новый век узрел

И брани новые, и ужасы военны;

  Страдать — есть смертного удел.

Блеснул кровавый меч в неукротимой длани

Коварством, дерзостью венчанного царя;

Восстал вселенной бич — и вскоре новой брани

  Зарделась грозная заря.

  И быстрым понеслись потоком

  Враги на русские поля.

Пред ними мрачна степь лежит во сне глубоком

  Дымится кровию земля;

И селы мирные, и грады в мгле пылают,

И небо заревом оделося вокруг,

Леса дремучие бегущих укрывают,