Стихотворения. Поэмы. Сказки - [16]

На сердце горестном унынья мрак лежал.

На друга детских лет взглянул он торопливо;

Уже недвижный взор друзей не узнавал;

От пиршеств удален, в пустыне молчаливой

Он одиночеством печаль свою питал.

И длинный год провел Осгар среди мучений.

Вдруг грянул трубный глас! Оденов сын, Фингал,

Вел грозных на мечи, в кровавый пыл сражений.

Осгар послышал весть и бранью воспылал.

Здесь меч его сверкнул, и смерть пред ним бежала;

Покрытый ранами, здесь пал на груду тел.

Он пал — еще рука меча кругом искала,

И крепкий сон веков на сильного слетел.

Побегли вспять враги — и тихий мир герою!

И тихо все вокруг могильного холма!

Лишь в осень хладную, безмесячной порою,

Когда вершины гор тягчит сырая тьма,

В багровом облаке, одеянна туманом,

Над камнем гробовым уныла тень сидит,

И стрелы дребезжат, стучит броня с колчаном,

И клен, зашевелясь, таинственно шумит».

1814

Красавице, которая нюхала табак

Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,

  Тюльпанов, гордо наклоненных,

Душистых ландышей, ясминов и лилей,

  Которых ты всегда любила

  И прежде всякий день носила

  На мраморной груди твоей, —

  Возможно ль, милая Климена,

Какая странная во вкусе перемена!..

Ты любишь обонять не утренний цветок,

  А вредную траву зелену,

  Искусством превращенну

  В пушистый порошок!

Пускай уже седой профессор Геттингена,

На старой кафедре согнувшися дугой,

Вперив в латинщину глубокий разум свой,

  Раскашлявшись, табак толченый

Пихает в длинный нос иссохшею рукой;

  Пускай младой драгун усатый

  Поутру, сидя у окна,

  С остатком утреннего сна,

Из трубки пенковой дым гонит сероватый;

Пускай красавица шестидесяти лет,

У граций в отпуску и у любви в отставке,

Которой держится вся прелесть на подставке,

Которой без морщин на теле места нет,

  Злословит, молится, зевает

И с верным табаком печали забывает, —

А ты, прелестная!., но если уж табак

Так нравится тебе — о пыл воображенья! —

  Ах! если, превращенный в прах,

  И в табакерке, в заточенье,

Я в персты нежные твои попасться мог,

  Тогда б я в сладком восхищенье

Рассыпался на грудь под шелковый платок

И даже… может быть… Но что! мечта пустая.

  Не будет этого никак.

  Судьба завистливая, злая!

  Ах, отчего я не табак!..

1814

Казак

^{14}

Раз, полунощной порою,

  Сквозь туман и мрак,

Ехал тихо над рекою

  Удалой казак.

Черна шапка набекрени,

  Весь жупан в пыли.

Пистолеты при колене,

  Сабля до земли.

Верный конь, узды не чуя,

  Шагом выступал;

Гриву долгую волнуя,

  Углублялся вдаль.

Вот пред ним две-три избушки,

  Выломан забор;

Здесь — дорога к деревушке,

  Там — в дремучий бор.

«Не найду в лесу девицы, —

  Думал хват Денис, —

Уж красавицы в светлицы

  На ночь убрались».

Шевельнул донец уздою,

  Шпорой прикольнул,

И помчался конь стрелою,

  К избам завернул.

В облаках луна сребрила

  Дальни небеса;

Под окном сидит уныла

  Девица-краса.

Храбрый видит красну деву;

  Сердце бьется в нем,

Конь тихонько к леву, к леву

  Вот уж под окном.

«Ночь становится темнее,

  Скрылася луна.

Выдь, коханочка, скорее,

  Напои коня».

«Нет! к мужчине молодому

  Страшно подойти,

Страшно выйти мне из дому

  Коню дать воды».

«Ах! небось, девица красна,

  С милым подружись!»

«Ночь красавицам опасна».

  «Радость! не страшись!

Верь, коханочка, пустое;

  Ложный страх отбрось!

Тратишь время золотое;

  Милая, небось!

Сядь на борзого, с тобою

  В дальний еду край;

Будешь счастлива со мною:

  С другом всюду рай».

Что же девица? Склонилась,

  Победила страх,

Робко ехать согласилась.

  Счастлив стал казак.

Поскакали, полетели.

  Дружку друг любил;

Был ей верен две недели,

  В третью изменил.

1814

К студентам

^{15}

Друзья! досужный час настал,

  Все тихо, все в покое;

Скорее скатерть и бокал;

  Сюда, вино златое!

Шипи, шампанское, в стекле.

  Друзья, почто же с Кантом

Сенека, Тацит на столе,

  Фольянт над фолиантом?

Под стол ученых дураков —

  Мы полем овладеем;

Под стол холодных мудрецов —

  Без них мы пить умеем!

Ужели трезвого найдем

  За скатертью студента?

На всякий случай, изберем

  Скорее президента:

В награду пьяным он нальет

  И пунш, и грог душистый,

А вам, спартанцы, поднесет

  Воды в стакане чистой.

Апостол неги и прохлад,

  Мой добрый Галич, vale![3]

Ты Эпикура младший брат,

  Твоя душа в бокале,

Главу венками убери,

  Будь нашим президентом,

И станут самые цари

  Завидовать студентам!

Дай руку, Дельвиг, что ты спишь?

  Проснись, ленивец сонный!

Ты не под кафедрой лежишь,

  Латынью усыпленный.

Взгляни: здесь круг твоих друзей,

  Бутыль вином налита,

За здравье музы нашей пей,

  Парнасский волокита!

Остряк любезный^{16}, по рукам!

  Полней бокал — до суха,

И вылей сотню эпиграмм

  На недруга и друга!

А ты, красавец молодой,

  Сиятельный повеса^{17},

Ты будешь Вакха жрец лихой,

  На прочее — завеса.

Хоть я студент, хоть я и пьян,

  Но скромность почитаю —

Придвиньте ж пенистый стакан,

  На брань благословляю!

А ты, повеса из повес^{18},

  На шалости рожденный,

Удалый хват, головорез,

  Приятель задушевный,

Бутылки, рюмки разобьем

  За здравие Платова^{19},

В казачью шапку пунш нальем, —

  И пить давайте снова!

Товарищ милый, друг прямой^{20},

  Тряхнем дружнее руку,

Оставим в чаше круговой

  Педантам сродну скуку:

Не в первый раз с тобой мы пьем,

  Не в первый и бранимся;

Но чашу дружества нальем —

  И снова помиримся.