Стихотворения. Поэмы. Проза - [43]

По соседству с забытой Колхидою,

Где так долго стонал Прометей;

Там, где Ноев ковчег с Арарата

Виден изредка в блеске ночей;

Там, где время, явившись наседкою,

Созидая народов семьи,

Отлагало их в недрах Кавказа,

Отлагало слои на слои;

Где совсем первобытные эпосы

Под полуденным солнцем взросли, —

Там коллежские наши асессоры

Подходящее место нашли…

Тоже эпос! Поставлен загадкою

На гробницах армянских долин

Этот странный, с прибавкою имени

Не другой, а один только чин!

Говорят, что в указе так значилось:

Кто Кавказ перевалит служить,

Быть тому с той поры дворянином,

Знать, коллежским асессором быть…

И лежат эти прахи безмолвные

Нарожденных указом дворян…

Так же точно их степь приютила,

Как и спящих грузин и армян!

С тем же самым упорным терпением

Их плывучее время крушит,

И чуть-чуть нагревает их летом,

И чуть-чуть по зиме холодит!

Тот же коршун сидит над гробницами,

Равнодушен к тому, кто в них спит!

Чистит клюв, обагренный добычей,

И за новою зорко следит!

Одинаковы в доле безвременья,

Равноправны, вступивши в покой:

Прометей; и указ, и Колхида,

И коллежский асессор, и Ной…

После казни в Женеве

Тяжелый день… Ты уходил так вяло…

Я видел казнь: багровый эшафот

Давил как будто бы сбежавшийся народ,

И солнце ярко на топор сияло.

Казнили. Голова отпрянула, как мяч!

Стер полотенцем кровь с обеих рук палач,

А красный эшафот поспешно разобрали,

И увезли, и площадь поливали.

Тяжелый день… Ты уходил так вяло…

Мне снилось: я лежал на страшном колесе,

Меня коробило, меня на части рвало,

И мышцы лопались, ломались кости все…

И я вытягивался в пытке небывалой

И, став звенящею, чувствительной струной, —

К какой-то схимнице, больной и исхудалой,

На балалайку вдруг попал едва живой!

Старуха страшная меня облюбовала

И нервным пальцем дергала меня,

«Коль славен наш господь» тоскливо напевала,

И я вторил ей — жалобно звеня!..

«Забыт обычай похоронный…»

Забыт обычай похоронный!

Исчезли факелов ряды,

И гарь смолы, и оброненный

Огонь — горящие следы!

Да, факел жизни вечной темой

Сравненья издавна служил!

Как бы объятые эмблемой,

Мы шли за гробом до могил!

Так нужно, думалось. Смиримся!

Жизнь — факел! Сколько их подряд!

Мы все погаснем, все дымимся,

А искры после отгорят.

Теперь другим, новейшим чином

Мы возим к кладбищам людей;

Коптят дешевым керосином

Глухие стекла фонарей;

Дорога в вечность не дымится,

За нами следом нет огня,

И нет нам времени молиться

В немолчной сутолоке дня;

Не нарушаем мы порядка,

Бросая искры по пути,

Хороним быстро, чисто, гладко —

И вслед нам нечего мести!

На Раздельной (После Плевны)

К вокзалу железной дороги

Два поезда сразу идут;

Один — он бежит на чужбину,

Другой же — обратно ведут.

В одном по скамьям новобранцы,

Все юный и целый народ;

Другой на кроватях и койках

Калек бледноликих везет…

И точно как умные люди,

Машины, в работе пыхтя,

У станции ход уменьшают,

Становятся ждать, подойдя!

Уставились окна вагонов

Вплотную стекло пред стеклом;

Грядущее виделось в этом,

Былое мелькало в другом…

Замолкла солдатская песня,

Замялся, иссяк разговор,

И слышалось только шаганье

Тихонько служивших сестер.

В толпе друг на друга глазели:

Сознанье чего-то гнело,

Пред кем-то всем было так стыдно

И так через край тяжело!

Лихой командир новобранцев, —

Имел он смекалку с людьми, —

Он гаркнул своим музыкантам:

«Сыграйте ж нам что, черт возьми!»

И свеялось прочь впечатленье,

И чувствам исход был открыт:

Кто был попрочней — прослезился,

Другие рыдали навзрыд!

И, дым выпуская клубами,

Машины пошли вдоль колей,

Навстречу судьбам увлекая

Толпы безответных людей…

«Новый год! Мой путь — полями…»

Новый год! Мой путь — полями,

Лесом, степью снеговой;

Хлопья, крупными звездами,

Сыплет небо в мрак ночной.

Шапку, плечи опушает,

Смотришь крепче и сильней!

Все как будто вырастает

В белом саване полей…

В приснопамятные годы

Не такой еще зимой

Русь спускала недороды

С оснеженных плеч долой.

Отливала зеленями,

Шла громадой на покос!

Ну, ямщик, тряхни вожжами,

Знаешь: малость день подрос!

Сны

В деревне под столицею

Драгунский полк стоит,

Кипят котлы, ржут лошади,

И генерал кричит…

Качая коромыслами,

Веселою толпой,

Приходят утром девушки

К колодцу за водой.

Пестры одежды легкие,

Бойка, развязна речь;

Подвязаны передники

Почти у самых плеч.

Как будто в древней древности,

Идя на грязный двор,

Так подвязали бабушки —

Так носят до сих пор.

Живые глазки заспаны,

Измяты ленты кос,

Пылают щеки плотные

Огнем последних грез.

И видно, как, незримые,

Под шепот тишины,

Ласкали, целовали их

Полуночные сны;

Как эти сны оставили,

Сбежавши впопыхах,

На пальцах кольца медные

И фабру на щеках!

«Улыбнулась как будто природа…»

Улыбнулась как будто природа,

Миновал Спиридон-поворот,

И, на смену отжившего года,

Народилось дитя — Новый год!

Вьются кудри! Повязка над ними

Светит в ночь Вифлеемской звездой!

Спит земля под снегами немыми —

Но поют небеса над землей.

Скоро, скоро придет пробужденье

Вод подземных и царства корней,

Сгинет святочных дней наважденье

В блеске вешних, ликующих дней;

Глянут реки, озера и море,

Что зимою глядеть не могли,

И стократ зазвучит на просторе

Песнь небесная в песнях земли.

Из цикла «Загробные песни»

«В час смерти я имел немало превращений…»

В час смерти я имел немало превращений…

В последних проблесках горевшего ума