Стихотворения. Поэмы. Драма - [16]

Любил, страдал и честно ел свой хлеб,

Обильно орошенный горьким потом.

Пастор

Святая дева раны освежить

Придет в раю к твоей душе усталой.

Рембрандт

Я старый гез. Я мельник. Я мужик.

Я весь пейзаж испорчу там, пожалуй.

Пастор

Ты святотатствуешь! Как ты упал!

Ужель ты бога не боишься даже?

Рембрандт

Уж не того ль, что сам я создавал

Из бычьей крови и голландской сажи?

Оставь меня. Пусть мой последний вздох

Спокойным будет…

Пастор

(поднося к его лицу распятие с изображенным, на нем Христом)

О грехах подумай!

Рембрандт

(глядя на распятие)

Как плохо нарисован этот бог…

(Умирает.)

Пастор

Войдите, люди. Этот грешник умер.

5

Хозяин гостиницы, Магдалина ван Лоо, Фабрициус, Мортейра, соседи.

Хозяин гостиницы

Едва велел я постояльцу, чтоб

Он выбрался, — а он умри в отместку!

Да кто ж теперь ему закажет гроб?

Тут есть родные?

Магдалина ван Лоо

Я его невестка.

Хозяин гостиницы

Ты и неси расходы похорон!

Коль хочешь, гробом я могу заняться.

Магдалина ван Лоо

Ах, батюшки! А сколько стоит он?

Хозяин гостиницы

Пустое, дочка: гульденов пятнадцать.

Магдалина ван Лоо

Пятнадцать гульденов! Ведь вот дела!

Ах, сударь, всю мою досаду взвесьте:

Двух месяцев я с мужем не спала,

И вдруг — плати за похороны тестя!

Первый сосед

Кто умер тут?

Второй сосед

Бог знает кто. Рембрандт.

Первый сосед

Не знать Рембрандта — это стыдно прямо!

Да это туз! Бумажный фабрикант!

Краса и гордость биржи Амстердама.

Комната наполняется людьми.

Голоса

— Такой богач — и умер!

— Тс! Не плачь!

— Мы все в свой срок червям послужим пищей.

Второй сосед

Одно мне странно: если он богач,

Как умер он в лачуге этой нищей?

Скажи, хозяин, толком наконец,

А то ошибка вышла тут, возможно:

Мертвец — Рембрандт ван Юлленшерн, купец?

Хозяин гостиницы

Да вовсе нет: Рембрандт ван Рейн, художник.

Первый сосед

Ах, живописец!

Второй сосед

Ну? Я так и знал.

Голоса

— Уж, верно, поздно.

— Не пора идти ли?

— Пойдем, пока через Большой канал

Рогатки на мосту не опустили.

Комната быстро пустеет. У трупа остаются Фабрициус и Мортейра.

Мортейра подходит к Рембрандту и долго смотрит ему в лицо.

Мортейра

Лежит— и пальцем не пошевелит…

Да, многого его душа хотела!

Фабрициус

А я слыхал, что ваш закон велит

На семь шагов не приближаться к телу.

Мортейра

На семь шагов? Ах да, на семь шагов…

Но он ведь жив. Талант еще ни разу

Не умирал. Скорей его врагов

Чуждаться надо, как больных проказой.

Он — живописец нищих, наш талант!

Пусть надорвался он, но, злу не внемля,

Он на плечах широких, как Атлант,

Намного выше поднял нашу землю.

Июнь— сентябрь 1938

СТИХОТВОРЕНИЯ

Соловьиный манок (1945)

* Любезный читатель! Вы мрак, вы загадка *

Любезный читатель! Вы мрак, вы загадка.

Еще не снята между нами рогатка.

Лежит моя книжка под Вашей рукой.

Давайте знакомиться! Кто Вы такой?

Быть может, Цека посылает такого

В снега, в экспедицию "Сибирякова",

А может быть, чаю откушав ко сну,

Вы дурой браните больную жену.

Но нет, Вы из первых. Вторые скупее,

Вы ж царственно бросили 20 копеек,

Раскрыли портфель и впихнули туда

Пять лет моей жизни, два года труда.

И если Вас трогают рифмы, и если

Вы дома удобно устроитесь в кресле

С покупкой своей, что дешевле грибов, —

Я нынче же Вам расскажу про любовь

Раскосого ходи с работницей русской,

Китайца роман с белобрысой Маруськой,

Я Вам расскажу, как сварили Христа,

Как Байрон разгневанный сходит с холста,

Как к Винтеру рыбы ввалились гурьбою,

Как трудно пришлось моему Балабою,

Как шлет в контрразведку прошенье мужик

И как мой желудок порою блажит.

Порой в одиночку, по двое, по трое,

Толпою пройдут перед Вами герои.

И каждый из них принесет Вам ту злость,

Ту грусть, что ему испытать довелось,

Ту радость, ту горечь, ту нежность, тот смех,

Что всех их роднит, что связует их всех.

Толпа их… Когда, побеседовав с нею,

Читатель, Вам станет немного яснее,

Кого Вам любить и кого Вам беречь,

Кого ненавидеть и чем пренебречь, —

За выпись в блокноте, за строчку в цитате,

За добрую память — спасибо, читатель!..

Любезный читатель! А что, если Вы

Поклонник одной лишь "Вечерней Москвы",

А что, если Вы обыватель и если

Вас трогают только романы Уэдсли.

Увы! Эта книжка без хитрых затей!

Тут барышни не обольщают детей,

Решительный граф, благородный, но бедный,

Не ставит на карту свой перстень наследный,

И вкруг завещания тайного тут

Скапен с Гарпагоном интриг не плетут!..

Двугривенный Ваш не бросайте без цели,

Купите-ка лучше коробочку "Дели".

Читать эту книжку не стоит труда:

Поверьте, что в ней пустячки, ерунда.

1932

АФРОДИТА

Протирая лорнеты,

Туристы блуждают, глазея

На безруких богинь,

На героев, поднявших щиты.

Мы проходим втроем

По античному залу музея:

Я, пришедший взглянуть.

Старичок завсегдатай

И ты.

Ты работала смену

И прямо сюда от вальцовки.

Ты домой не зашла,

Приодеться тебе не пришлось.

И глядит из-под фартука

Краешек синей спецовки,

Из-под красной косынки —

Сверкающий клубень волос.

Ты ступаешь чуть слышно,

Ты смотришь, немножко робея,

На собранье богов

Под стволами коринфских колонн.

Закатившая очи,

Привычно скорбит Ниобея,

Горделиво взглянувший,

Пленяет тебя Аполлон.

Завсегдатай шалеет.

Его ослепляет Даная.

Он молитвенно стих

И лепечет, роняя пенсне:

"О небесная прелесть!

Ответь, красота неземная,

Кто прозрел твои формы

В ночном ослепительном сне?"

Он не прочь бы пощупать