Стихотворения - [23]

Проза матцеликом, стихотворение только голы и голевые ситуации.

Записывая стихи, чувствую неловкость (отсюда докторский почерк блокнотов). Они уже есть. А в записи есть что-то жлобское. Так Дон Жуан записывает имя очередной жертвы, подробности очередной победы.

Так вы хотите, чтобы читателю показалось, что он перлюстрирует чужие письма?

Я хочу, чтобы читателю показалось, что я перлюстрировала письма, адресованные ему, и бессовестно их цитирую.

В конце самой последней моей строки будет стоять двоеточие:

Вдохновение половой акт с языком. Я всегда чувствую, когда язык меня хочет. И никогда ему не отказываю. И мне с ним всегда хорошо. А ему со мной? Боюсь, ему никогда не бывает так хорошо, как мне.

Стравинский: "Я люблю сочинять музыку больше, чем саму музыку".

Стихи графомана пение под караоке.

Посвящаю посвященным.

Учу английский, ловлю себя на том, что говорю не то, что хочу сказать, а то, что могу. Потом на том, что и по-русски говорю примерно так же. И только в стихах мне иногда удается сказать то, что хочу. И тогда мне кажется, что я говорю (пишу) не по-русски, а на каком-то другом языке, по-настоящему родном.

Все писатели пишут на чужих книгах. Но одни на полях, а другие поверх текста.

Как я и предполагала, все получилось не так, как я предполагала.

Толстой: "Жить так, будто в соседней комнате умирает любимый ребенок". А я сейчас живу так, будто этот ребенок умирает у меня во чреве.

ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ХОТЕЛА

* * *

Что гражданин достаёт из штанин?

Руки его пусты.

У меня на земле один

соотечественник ты.

И не важно, твой или мой

в небе полощется флаг.

Мой родной, у меня под землёй

будет один земляк.

* * *

Подарил мне жизнь.

Чем отдарюсь?

Стихами.

Больше у меня ничего нет.

Да и это моё ли?

Так ребёнком

я дарила маме

открытки на день рождения:

выбирала сама,

деньги брала у папы.

* * *

Путешествовать, выбирать

место, в котором умирать,

возвращаться, не узнавать

место, в котором выживать.

* * *

Граница синяк.

Её расширение шишка.

Здорово, земляк!

Что слышно из дому, братишка?

Что носят? Что пьют?

Что сносят? Кого не читают?

Чем лечат? Как бьют?

За что убивают?

* * *

Долго ли бояться высоты,

мяться на пороге мироздания?

Пояс Ориона три звезды

над стихотвореньем без названия.

Что названье, если не симптом

недержанья формой содержания?

Разве я не знаю, что потом?

Разве может быть другое знание?

* * *

на песке необитаемого острова

на стенах камеры смертников

ногтями на крышке гроба

проснувшись под землёй

СПАСИБО

* * *

Тринадцать дней и новый год

состарился. С каким злорадством

я волокла на свалку ёлку!

Ну-с, кто из нас вечнозелёный,

кто долгожданный, кто нарядный,

душа веселья, свет в окошке?

И ёлка соглашалась: ты.

* * *

Наконец-то повезло!

Неужели наяву?

Понимаешь с полусло,

подпеваешь с полузву,

приголу и нет уста.

Драгоценятся вдвойне

полутона полнота,

полуласка в полусне.

* * *

играли в четыре руки

сломали три ногтя

твой

и два моих

* * *

Речки на закате красноречье,

прямодушие дорожки лунной всё тебе подсказка, человече:

думай!

Чистая страница первопутка,

мартовского снега мрамор белый всё тебе, мечтателю, побудка:

делай!

* * *

Радостью крылатое,

сердце моё, рвись

вверх по эскалатору,

движущемуся вниз!

Не избыть, не вылечить

взламывающую грудь

сердечную избыточность,

от которой когда-нибудь.

* * *

Показанья выслушивай,

не скрывая улыбки,

баю-байковый, сплюшевый

медвежонок из зыбки.

Для чего мне секретное

ядовитое знанье?

Ave, ветхозаветное

плотное пеленанье!

* * *

В ранец тетрадки собраны,

прядки под шапку спрятаны…

Память моя, ты добрая,

мягкая, деликатная!

В полном порядке тетради и

даже устное сделано.

Детство золото партии.

Где оно, где оно, где оно?

* * *

мочился на светлячка

но тот не погас взлетел

и прямо мне на штаны

и я плясала визжа

боялась что загорюсь

но ничего обошлось

* * *

исследуй причуды почерка

огненных букв на стене

разглядывай пятна Роршаха

на девичьей простыне

гадай на рыбьих внутренностях

как угодить рыбаку

бери уроки мудрости

у кукушки из дома ку-ку

* * *

День катился золотой,

в проточном воздухе реяли

между небом и землёй

сигналы точного времени.

Материл коров пастух,

солнце ласкало нас, голеньких,

превращая в птичий пух

шерсть на предплечьях и голенях.

* * *

Ты рыбачил, я сочиняла line и строка, и леска леска запутывалась, я ныряла,

дёргала слишком резко леска рвалась, я помогала

менять крючок и грузило.

Даль голубела. Солнце сияло.

Лето не уходило.

* * *

Довольно уже тревог,

довольно уже разлук!

Сердце моё коробок,

в котором скребётся жук.

Кормила его травой,

показывала большим,

прислушивалась: живой,

вытряхивала: бежим!

* * *

Ворон на голой ветке гений погребений.

Памятники пометки

на полях сражений.

Только уже не вспомнить,

ради каких выгод

время сломало ноготь,

отчеркнув период.

* * *

время уступать место

тем кто мне уступает

место в общественном транспорте

в час пик

* * *

Вот и пришли времена

мать от груди отнимать.

Зачем мужчине жена?

Помочь оплакивать мать.

Скоро узнаешь и ты,

что колыбельно сладки

под чёрным платьем беды

напрягшиеся соски.

Две фотографии по памяти

1

в сумерках сиротливо

ворона каркает

с ветром играет крапива

краплёными картами

в первом подъезде попойка

дождь накрапывает

старик несёт на помойку

пальто осеннее женское добротное драповое

2

Зайдёт за облако темно.