Стихотворения - [9]

И поступать, как юностью наказано

На дымном гребне фронтовых ночей!

Пусть не благоразумная — победная

Идет без страха молодость в зарю.

Я буду стар, как перечница медная,

Но и тогда я это повторю.

1960

«Алешенька»

Словно в горле песенки горошинка —

Пропою, а не произнесу.

Есть такая станция «Алешенька»,

Как тропинка к поезду в лесу.

В двух шагах от каменного города,

А как бы у света на краю,

Не известна никому, не дорога,

Сторожит стальную колею.

Ливнем стали и стекла по линии,

Будто на колесах города,

Никелем окованы, как инеем,

Мимо пролетают поезда.

Сколько Алексеев и Алешенек

В сутолоке, в громе, в суете

Названо, окликнуто, опрошено

На лесной сороковой версте?

Мимо все. С печалями, с улыбками

Без ответа мчатся поезда.

Что-то человеческое, зыбкое

Потерялось в громе навсегда.

Двести лет прошло с тех пор, как брошено

Лесу, полю, солнцу и реке

И летит — Алешенька, Алешенька, —

А ответа нету вдалеке…

1960

Побывальщина

Здесь лесов-то тьма, а в лесах Тотьма

Утонула, — не видно крыш.

Как придет зима, занесет дома,

Сверху Тотьмы не разглядишь.

Всё леса, леса, вплоть до полюса,

И на юг леса, на восток,

За околицей хвоей колются,

Пробираются без дорог.

А в лесах она, река Сухона,

В ней веслом до дна не достать,

Как придет весна, думы вслух она

Начинает петь-напевать.

Она баскими дарит сказками,

А за сказками бает быль,

Быль неласкова, глубь опасная,

Разбиваются волны в пыль.

По реке плоты

В сорок две версты.

До небес семь верст,

Лесом все…

В небе тыщи звезд,

Месяц в полный рост,

И медведи ходят в овсе.

Хочешь верь не верь,

Приезжай, измерь,

Не мешай человеку врать.

Это просто проверить

Тебе теперь, —

Самолетом рукой подать.

Полчаса не срок, городок у ног,

И леса стоят, как сказал,

Только вот, браток, что насчет дорог, —

Про дороги я не соврал.

К нам дороги ягою меряны

Лет полсотни назад клюкой,

И клюка ее здесь потеряна

В темном лесе за Юг-рекой.

1960

Дионисий

1

Умели деды строить грады

И веси на Руси святой.

Стоят они, очей отрада,

Красой равняясь с простотой.

На наших северных широтах —

Видать, для света и тепла, —

Как солнышки ручной работы,

Горят над ними купола.

За Вологдой в дали таежной,

В конце проселка на пути,

Зайдешь под свод, и невозможно

Глаза от света отвести.

Веселый грешник Дионисий

Здесь песни пел и краски тер.

Он перенес на стены кистью

Тепло зари и синь озер.

Шеренги праведников рослых

Стремятся в рай, а там встают,

Толпятся мачтовые сосны

У Дионисия в раю.

Рай на горах, в бору с брусникой…

А может, правда, рай — в лесу?

Мой край родной, мой друг великий,

Как опишу твою красу?

Пылает северное лето,

Недвижны сосны. Спит вода.

И, на стожар в лугу надета,

Дрожит вечерняя звезда.

А в дальней дали с новой силой

Через дремучие леса

Старинный град, райцентр Кириллов,

Плывет, расправив паруса.

2

Я видел рай не нá небе,

Он в душу мне запал.

Его художник нанятый

В церквушке написал.

Но неподкупна кисть его.

И вот живет века

Работа Дионисия,

Как поле, как река.

Рай с соснами косматыми,

В бору заречном он,

С брусникою, с опятами, —

Я в этот рай влюблен.

А он, видать, без памяти

Любил свой бедный край,

Его на стенах каменных

Изобразив, как рай!

1960

Щи

Из лавки овощной доставленный,

Кочан капусты — это сгусток

Поэзии, но не прославленной,

Поскольку он — кочан капусты.

Кочан капусты — это золото

Дождей, качающихся, грузных,

И жарких дней, на солнце колотых,

В клубок закрученное с хрустом.

В нем пенье птиц, ветров смятение,

Прохлада тени, запах мяты

И первое тепло весеннее,

И звон отточенной лопаты,

И холодок росинки маковой,

Алмазной, гордой и прозрачной,

На листике рассады лаковом

Оброненный зарей кумачной.

Поэзия опубликована,

Все начинается, как вызов.

Сталь синяя секиры кованой

И плаха, струганная снизу.

Река в кастрюле медной взорвана,

Топочет пенными кругами,

Шипит плиты планета черная

И брызжет синими цветами.

О, георгины кухни газовой,

Железные цветы горелок!

Кочан капусты, волей разума,

В своей работе наторелом,

Разделан на лапшу и звездами

Колючей соли пересыпан.

А вот уже и лавры возданы

И перцем сдобрены до всхлипа.

И клубы пара ходят тучами,

Пахучи, яростны, приветны.

Щи возвышаются могучие.

Над ними небеса и ветры.

Цветочки на фаянсе замерли,

И каравай раскрыт, как библия,

На них глядят, их ждут, их налили,

Они воскресли и погибли!

1960

Мытье полов

Как моются полы до бéлого каленья? —

Перегибая сильные тела,

Подолы подоткнув и обнажив колени,

Хозяйки моют пол в субботу добела.

Грохочут чугуны, гоняют тряпки воду.

Тяжелым кóсарем раздроблена дресва,

Со щелоком парным и грацией свободы

На праздник утверждаются права.

С угла и до угла летает поначалу

Березовый голик, раздавленный ногой,

Обсыпанный дресвой, пока молчат

   мочала, —

Всему черед и честь, как в каждой

   мастерской.

Здесь чистоту творят, а не полы здесь

   моют.

Ладони горячи, и рук полет широк,

И лифчики трещат. Здесь дело не простое,

Здесь каждый бы из нас за две минуты

   взмок.

А им хотя бы что! Они как будто рады,

Лукавы их глаза, и плеч изгиб ленив…

Я тоже мыл полы в казарме по наряду,

Но не был весел я, тем более — красив.

А во дворе горят половиков полотна,

Как радуги на кольях у ворот.

Хозяйки моют пол под праздник, в день

   субботний,

И праздник настает…

1960

Свежий хлеб

Рукав просторный засучив по локоть,

Сжимая пальцы в узел кулака,