Стихотворения - [13]

Уж ни одной душе живой,

Что здесь жила, пахала, жала

Деревня русская век свой.

Детей растила, ликовала,

Плясала, плакала, пила,

С зарей ложилась и вставала,

Гремя в свои колокола

Стогов, домов, хлевов, овинов

В богатый год и в недород.

В чем невиновна, в чем повинна,

Теперь никто не разберет.

Я до сих пор твой сын, деревня,

Но есть еще двадцатый век, —

Вывертывает он коренья

И прерывает русла рек.

Что сделал он, то сам я сделал,

Никто другой того не мог, —

И этот лайнер снежно-белый,

И всплывший дедовский пенек.

И я пройду по дну всю пойму,

Как под водой ни тяжело.

Я все потопленное помню.

Я слышу звон колоколов.

А наверху, как плахи, пирсы,

В ладонях шлюзов — солнца ртуть.

Я с тем и этим крепко свыкся,

Одно другим не зачеркнуть.

1963

Мой лейтенант

Как давно я не ходил в атаку!

Жизнь моя идет в тепле, в тиши.

Где-то без меня встают по знаку

В бой с позиций сердца и души.

Нет, они не стерлись, как окопы

На опушке леса зоревой,

Но давно уж к ним пути и тропы

Заросли житейской муравой,

Жизнь прошла с тех пор —

Не просто годы.

А за ней, там, где огни встают,

В сполохах январской непогоды

Возле самой смерти на краю,

Скинув молча полушубок в стужу,

Лейтенант в неполных, двадцать лет,

Я ремень затягиваю туже

И сую под ватник пистолет.

Больше ничего со мною нету,

Только вся Россия за спиной

В свете догорающей ракеты

Над железной башней ледяной.

Вот сейчас я брошу сигарету,

Люк задраю, в перископ взгляну

Через окуляры на полсвета

И пойду заканчивать войну.

Я ее прикончу вместе с дотом,

Ближним и другим, в конце пути,

На краю земли.

Бело болото.

Только бы его сейчас пройти.

Страшно ли? А как же, очень просто

С ревом треснет черная броня,

И в глаза поток упрется жесткий

Белого кипящего огня.

Только чтó в сравнении с Россией

Жизнь моя, —

Она бы лишь была

С ливнями, с мальчишками босыми,

С башнями из стали и стекла.

Далеко-далёко, спотыкаясь,

Черный танк ползет, как жук в снегу.

Далеко-далёко, чертыхаясь,

Лейтенант стреляет по врагу.

А земля огромна, фронт безмерен,

Лейтенант — песчинка средь огня.

Как он там, в огне ревущем, верит

В мирного, далекого меня!

Я живу в тиши, одетый, сытый,

В теплом учреждении служу.

Лейтенант рискует быть убитым.

Я — из риска слова не скажу.

Бой идет. Кончаются снаряды.

Лейтенант выходит на таран.

Я — не лезу в спор, где драться надо.

Не простит меня мой лейтенант!

Он не хочет верить в поговорку:

Жизнь прожить — не поле перейти.

Там друзья, там поровну махорка —

Я ему завидую почти.

Надо встать и скинуть полушубок,

И нащупать дырки на ремне.

Встать, пока еще не смолкли трубы

В сердце, как в далекой стороне.

Далеко не все добиты доты.

Время хлещет тяжко, люто, зло.

Только бы сейчас пройти болото,

Вот оно лежит белым-бело.

Ох, как трудно сигарету бросить,

Глянуть в окуляры лет — и в путь!

Я один. Уже подходит осень.

Может, он поможет как-нибудь?

Добрый, как Иванушка из сказки,

Беспощадный, словно сам Марат,

Мой судья, прямой и беспристрастный,

Гвардии товарищ лейтенант.

1963

«Кто был изобретатель колеса?..»

Кто был изобретатель колеса?

Никто не знает. Все о нем забыли.

В каком краю, когда он родился?

Ни имени не помним, ни фамилии.

А был изобретатель колеса.

Оно в природе не существовало,

Пока на белый свет не родился

Великий гений, неизвестный малый.

Крыло в природе человек узрел

И рычагов машинных сочлененье,

А он на мир не так, как все, смотрел,

Без подражанья мыслил, без сравненья.

Он смастерил однажды колесо,

И покатилось колесо по свету,

А он свернул, должно быть, сигарету

И сам себе воскликнул: «Хорошо!».

Ревели первобытные леса,

На четырех ногах зверье бежало,

Крылами птицы мяли небеса,

Пока он щепочку жевал устало…

Какие нынче в мире чудеса!

Открытия! Им счета нет повсюду,

Но все его технические чуда

Ни в чем не зачеркнули колеса.

1963

«И я ее искал, по свету ездил я…»

И я ее искал, по свету ездил я

За тридевять земель, морей и рек.

Красóты видел, но самой поэзии

Так и не встретил, глупый человек.

…Дышало лето ливнями и грозами,

Дымились реки, зрела тишина.

На большаке с плакучими березами

Мне повстречалась запросто она.

В своем краю, за речкою, не зá морем,

Она мелькнула вдруг грузовиком,

Плеснула песней, так, что сердце замерло,

И опалила душу холодком.

За песней баб над громкими колесами,

Растаявшей стремительно в пыли,

Вечерками, страдою и покосами

Она открылась посреди земли.

Горячим хлебом обмолота первого,

Кувшином потным на краю стола,

Озерами с нетающими вербами,

Луной морозной в зареве стекла.

Девчонкою босой, простоволосою,

Забредшею во ржи, как василек,

Она прошла под солнцем и под звездами

И озарила запад и восток.

А было-то всего лишь — бабы ехали,

Да песня, да обычный грузовик, —

Но это оказалось ее вехами,

И мир за ними встал и был велик,

Такой, что мне не рассказать, не высказать,

Какой он есть, и только, может быть,

Чтобы понять далекое и близкое,

Жизнь надо просто заново прожить…

А я ее искал, по свету ездил я

За тридевять земель, морей и рек,

Красоты видел, но самой поэзии

Так и не встретил, глупый человек.

И в землях тех она, видать, прописана.

Но надо с ними жить и бедовать,

Пот проливать под небом кипарисовым,

Чтоб запросто в лицо ее узнать.

1963

Песня о мамонте

Вымирали мамонты на свете,

Рыжие, огромные, в шерсти,

И на всей земле, на всей планете