Стихотворения - [12]

Исчислен, взвешен, зашифрован,

И крайне замкнут, и открыт.

Мой брат, мой враг, мой собеседник

Над пластикатовым столом

И чашечкой «эспрессо» бледным

В часу, неведомо каком,

В глуши неведомой вокзальной,

Откуда всё рукой подать:

Березы, ледники и пальмы, —

Что хочешь ты еще сказать?

И знаки мудрости газетной

Восходят над твоим лицом

С похожею на сказку сплетней,

Как за щекою с леденцом.

А синие глаза пустынны,

И прядь сиреневых волос,

Как дым весны и Хиросимы,

Ответ рождает и вопрос.

Век, я хочу с тобою спорить

О смысле злобы и добра,

Дышать зеленой солью моря,

Пить спирт из фляги у костра

И быть еще сентиментальным,

Как в дни фрегатов и карет,

Медлительным необычайно

Средь молний, стюардесс, ракет.

2

Чужие старые столицы

В рекламных ливнях слюдяных

Я вспоминаю, словно лица,

Пытаясь разобраться в них.

Стеклом, бетоном, сталью, светом

Разрублен мрак ночной и смят.

Зимой, весной, в разгаре лета

Они сверкают и горят.

Но есть в их праздничности броской

Тревога знобкая и грусть,

Которую понять не просто,

Но есть которая как груз.

А в чем она, не скажешь сразу:

В девчонках юных на углах

Иль в блеске бешеном показа

В самом уже запрятан страх?

А может быть, всё это вкупе

Заключено в том и другом.

Забудут, не наймут, не купят

Или поверят, но с трудом?

Гремят, ликуют и хохочут.

Надменны, праведны, грешны

И на исходе жаркой ночи

Сосредоточенно грустны

Чужие старые столицы

У синих рек и белых льдин,

Большие памятные лица

Держав, столетий и равнин.

1963

Сосна

На белом, розовом, на синем,

На голубеющем снегу

Лежит сосна, роняя иней,

Как бы споткнувшись на бегу.

На сахарном снегу пластаясь,

Вся зелена, вся золота,

И в кроне, солнцем обливаясь,

Звенит и рвется высота.

Но от сравнения с солдатом

Я отрешиться не могу,

Вот так споткнувшимся когда-то,

Назад лет двадцать, на снегу.

Ну что ж, перед годами теми

Я не стыжусь банальным быть.

Лежит сосна.

Не властно время

Того, что было, изменить.

1963

«Уходит в небо с песней полк…»

Уходит в небо с песней полк

От повара до командира.

Уходит полк, наряжен в шелк,

Покинув зимние квартиры.

Как гром, ночной аэродром.

Повзводно, ротно, батальонно

Построен в небе голубом

Десантный полк краснознаменный.

Там в небе самолетов след,

Как резкий свет кинжальных лезвий,

Дымок дешевых сигарет

И запах ваксы меж созвездий.

Пехота пó небу идет,

Пехота в облаках как дóма.

О, знобкий холодок высот,

Щемящий,

Издавна знакомый.

По тем болотам подо Мгой,

Где мы по грудь в грязи тонули

И поднимались над кугой

На уровне летящей пули.

Смотрю, как мерзлую лозу

Пригнул к земле железный ветер,

Стою и слушаю грозу,

Как будто первый раз заметил,

Что подвиг, как бы он высок,

Как ни был бы красив, — работа.

И пахнет кирзою сапог,

И звездами, и солью пота…

1963

«Я давно увидел в первый раз…»

Я давно увидел в первый раз,

Как оно меня не ослепило,

Чудо женское зеленых глаз,

Где, когда, не помню, это было…

Два дождя качаются в зрачках,

Две реки, два леса, две дороги.

Неба два в лучах и облаках,

Радуг двух слепящие чертоги.

С той поры прошла землей война.

Государства в пепел рассыпались.

Годы отгорели в дым до дна.

Жизнь прошла, а вот они остались…

Я ее забыл. Я постарел.

Женщина моя со мною рядом

Средь своих забот, хлопот и дел

Взглянет вдруг каким-то странным

   взглядом…

Два дождя стоят в ее зрачках.

Две реки, два леса, две дороги,

Неба два в лучах и облаках,

Радуг двух слепящие чертоги.

1963

«Две крутых соболинки…»

Две крутых соболинки

Над рекой-синевой.

С торжеством и грустинкой

Низкий голос грудной.

Темным вишеньем спелым

Тронут маленький рот.

Золотых, загорелых

Плеч покатый полет.

Словно вверх по ступеням,

На тропе полевой

С ней летит по коленям

Синий ситец волной.

И встает и не сводит

Глаз при встрече народ, —

Словно юность проходит,

Словно счастье идет.

1963

Земляк

С. Викулову

Мы редко с ним теперь встречаемся, —

У каждого свои дела.

Но все ж встречаемся, случается,

Вдвоем садимся у стола.

Не по желанью — по традиции,

Как на Руси заведено,

Мы балуемся не водицею

Дистиллированною. Но…

Как только «чтó» да «как» кончаются,

Отодвигается хрусталь —

И раздвигается, что чается,

Что видится, — и глубь и даль.

Он трет виски, он наклоняется

И курит, курит без конца.

И тень, и свет, летя, сменяются

На резких линиях лица.

И край, в котором уместиться бы

Могло с полдюжины держав

С их европейскими столицами,

Определяется вдруг, став

Тем настоящим, главным, истинным:

И как живешь и как дела, —

С чем исповедуются искренне,

Ни боли не тая, ни зла.

Над чем задумываясь, пробуют

Себя, других и жизнь понять

По счету по большому, строгому,

Где не на кого зря пенять.

А надо встретиться с причинами

Того, что плохо, что не так…

Шумят поля, горит рябинами

И подступает к сердцу тракт.

Раскинулась в дождях и радугах

Провинция лесов и рек,

Печаля, сокрушая, радуя,

Как личная судьба, — навек.

Ах, эти встречи с другом досветла!

Гора окурков. Поздний час,

Наговоришься вроде досыта,

А ляжешь — не смыкаешь глаз.

1963

На Волго-Балте

Моей деревни больше нету.

Она жила без счета лет,

Как луг, как небо, бор и ветер, —

Теперь ее на свете нет.

Она дышала теплым хлебом,

Позванивая погромком,

К ней на рогах коровы небо

Несли неспешно людям в дом.

Плывут над ней, взрывая воды,

Не зная, что она была,

Белы, как солнце, теплоходы,

Планеты стали и стекла.

И дела нет на них, пожалуй,