Стихотворения - [9]
Но не расколот лед, где перья пленены.
Отныне обречен сиять прозрачной льдиной,
Застыл, закутанный в презрительные сны
Изгнанник призрачный гордыни лебединой.
«В идоложертвенном ликующем костре…»
В идоложертвенном ликующем костре
Я так и не сгорел, о пурпур пенной крови,
Нелепый позумент на траурном покрове,
Почивший на моем покинутом одре!
Засмейся пепельной погасшей мишуре!
Но где пожар, где блеск, что факелов багровей?
С небес немая тень взирает, сдвинув брови,
И только локоны искрятся в серебре
Твои, всегда твои! от полночи безлунной,
Слепящие, как шлем воительницы юной,
Сокровищем богов они достались мне,
Когда на простыне, облита тусклым светом,
Ты, детски гордая, откинешься во сне,
И розы опадут победоносным цветом.
Сонет
(Вашей милой усопшей, ее друг...)
2 ноября 1877 года
«Зимой, когда леса безмолвны и пусты,
Ты пленник, ты грустишь обманутый судьбою:
На камне, что меня соединит с тобою,
Непринесенные не тяжелы цветы.
Без сна бегут часы, в старинном кресле ты
Не внемлешь тщетному полуночному бою.
Ты смотришь на огонь с печальной мольбою
И взглядом тень мою зовешь из темноты.
Кто Гостью ждет к себе в страдальческой разлуке,
Не должен забывать, как слабы эти руки,
Как трудно им поднять гранитную плиту,
Не отягчай ее ненужными цветами,
Лишь имя милое в ночную пустоту
Неслышно повторяй влюбленными устами».
Надгробье Эдгара По
Ты в самого себя преображен впервые!
Порог перешагнув, Поэт, занес ты меч
Над веком суетным, дерзнувшим пренебречь
Стихом, где голоса гремели гробовые.
Так ангел некогда, чтоб слышали живые,
Первоначальный смысл вложил в людскую речь,
Но злобных языков у гидры не отсечь:
«К святыне подмешал он смеси спиртовые!»
Боренье высших сил, враждебное земле,
О если наша мысль не высечет в скале
Слепящий барельеф Эдгаровой гробницы,
Пусть в землю втиснутым обломком катастроф
Теперь уже навек означатся границы
Для неминуемых кощунственных ветров!
Надгробье Шарля Бодлера
Захороненный храм где хлещет из дверей
Искрясь рубинами одна вода гнилая
Канава сточная охрипшего от лая
Анубиса чью пасть спалили до ноздрей
На газовый рожок у новых алтарей
Налипло все о чем молва судачит злая
Там щель распутную бессмертием пылая
Целует красный рот бессонных фонарей
Каким венкам каким безлиственным шпалерам
Дано благословить прославленный Бодлером
Ненужный монолит чью дрожь не утаят
Огни поддельных солнц у мраморного края
Присела Тень разлив заступнический яд
Его вдыхаем мы живя и умирая
Надгробье
В годовщину смерти (январь 1897 г.)
Гонимый бурями, ниспосланными свыше,
Угрюмо катится валун, и ни одним
Рукам, что грех людской соединили с ним,
Не запереть его в благопристойной нише.
Но чтобы горлицы, влюбляясь, пели тише,
Мы дымным трауром охотно затеним
Высокую звезду, чей свет невосполним,
Когда грядущий день осеребряет крыши.
Зачем искать вовне? — обманет внешний плен,
Пустынник леностный, неверный лен, Верлен,
Бродяга искренний и прячущийся в травах,
И вдруг понять, что нет в дыхании ничьем
Столь простодушного созвучья губ неправых
С загробным и вовек непознанным ручьем.
Посвящение
Тяжелым бархатом спадает тишина,
Густыми складками лежит на пыльном кресле,
Боюсь, что главная колонна рухнет, если
Не будет памятью иной подкреплена.
Магических страниц седые письмена,
Они в безумии оваций не воскресли,
Знакомых крыльев дрожь, пленявшая (не здесь ли!),
В чулан весь этот хлам — нам старина скучна.
Из подлинных глубин ликующего гула
Лавина поднялась и паперть захлестнула,
Где, ненавидимый, в огне фанфар возник
Не Рихард Вагнер, нет! титан земных преданий,
Священнодействуя над кипой древних книг,
Как над чернилами пророческих рыданий.
Посвящение
Чуть заря на склоне горном
Оркестровою грозой
Прогремит над бирюзой
Вслед за звучным этим горном
На пути возникнет торном
Пастырь с чуткою лозой
И прозрачною слезой
Хлынет ключ в краю просторном
Не таков ли твой девиз
Одинокий мой Пювис
Водовед средневековый
Жить грядущим привести
Время к нимфе родниковой
И от савана спасти
«За горизонт безвестных Индий…»
За горизонт безвестных Индий
Уплыть с мечтой о чудесах
И мыс Столетий в фордевинде
Пройти на полных парусах!
Так над волной полиловелой
Под скрип расшатанных снастей
Ныряла вместе с каравеллой
Пророчица благих вестей,
Неумолкающая птица,
Но курс был выверен и тверд,
Алмазам тщетным не светиться
Сквозь ночь, отчаянье и норд,
А песнь плыла в безбрежном гаме
К лукавому Васко де Гаме.
«Унося в пространство душу…»
Унося в пространство душу
Вьется струйкой пряный дым
Кольца сизые разрушу
Новым облаком седым
Тлеет медленно сигара
Мудрость мастера усвой
Сквозь искусный слой нагара
Не проникнет огневой
Поцелуй так отзвук клавиш
У твоих витает губ
Лучше, если ты оставишь
Точный смысл он слишком груб
Разрушительно бездушный
Для поэзии воздушной
«Вечерний гордый блеск погас…»
Вечерний гордый блеск погас,
Порывом угли разметало,
Бессмертный дух, вздохнув устало,
Не спас тебя на этот раз.
Наследник рыцарских кирас
И груды древнего металла,
Теплее бы уже не стало,
Вернись ты в комнату сейчас.
Грозит грядущими смертями
Старинный страх, сверкнув когтями
Под полукруглою плитой
Отступничества дорогого,
Горит консоли столб витой
И нет нигде огня другого.
По эфемерному стеклу,
До ободка, по хрупким дугам