Стихотворения - [128]
Первая публикация — В. 1908. № 2, без посвящ. и эпиграфа, с опечатками, исправленными в следующем номере журнала на основании письма Кузмина к М. Ф. Ликиардопуло от 17 марта 1908 г. (присоединено к письмам к В. Я. Брюсову; РГБ, арх. В. Я. Брюсова) со словами: «Простите, что я так сутяжничаю, но, право, у Вас так редко бывают небрежности, что эти меня очень огорчили, т более, что, не неся явной нелепости, они могут сойти за мои намерения». Эпиграф — из ст-ния В. Я. Брюсова «Фонарики» (1904). Согласно списку РГАЛИ, в 1908 г. Кузмин написал к циклу музыку.
Прогулка на воде>*
Роброн — старинное женское платье.
Надпись к беседке>*
В журнальном тексте слово «любовь» (ст. 3) набрано с прописной буквы.
Разговор>*
Ср. одноименную картину К. А. Сомова.
II. Обманщик обманувшийся>*
Цикл обращен к В. А. Наумову (см. примеч. 3240), но на его содержании, видимо, отразилась смерть жены Вяч. Иванова Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, о которой Кузмин узнал 18 октября 1907 г.
«Вновь я бессонные ночи узнал…»>*
«Русский артист». 1908. № 1. «Manon» опера Ж. Массне (1884) на сюжет романа аббата Прево «История кавалера де Грие и Манон Леско» или же сам этот роман.
«Отрадно улетать в стремительном вагоне…»>*
Родина Гольдони — Венеция. О темных тайных сестрах. Имеются в виду мойры (греч. миф.) или парки (рим. миф.) — богини судьбы, изображавшиеся в виде трех сестер, прядущих нити человеческих жизней.
«Где сомненья? где томленья?…»>*
День рожденья и т. д. См.: «Сегодня день не только рожденья, но и крещенья, но и обрученья. Я со слезами благодарю Небо, пославшее мне такое счастье. В. А. <Наумов> благословил меня на любовь к нему, чистую и уничтожающую другие амуретки» (Дневник, 6 октября 1907).
III. Радостный путник>*
Цикл обращен к В. А. Наумову (см. примеч. 3240)
«Снова чист передо мною первый лист…»>*
Высоко горит рассветная звезда — см. след, ст-ние.
«Горит высоко звезда рассветная…»>*
«Русский артист». 1908. № 14. Лист из С-2 — Изборник.
«В проходной сидеть на диване…»>*
Беловой автограф — Стихи-19.
«Уж не слышен конский топот…»>*
«Русский артист». 1908. № 7. Беловой автограф — Изборник.
Часть третья>*
Специально о семантике этой части см.: Гаспаров М. Л. Художественный мир писателя: тезаурус формальный и тезаурус функциональный (М. Кузмин, «Сети», ч. III) // Проблемы структурной лингвистики 1984. М., 1988. С. 125–136.
I. Мудрая встреча>*
Беловой автограф всего цикла — ИРЛИ, арх… П. Е. Щеголева, с надписью: «Посвящается навсегда дорогому Вячеславу Ивановичу Иванову». Ср. в письме к В. В. Руслову от 6 февраля 1908 г.: «„Мудрая встреча“ посвящена Вяч. Иванову, т. к. ему особенно нравится, но по-настоящему посвящается, как и все с весны 1907 г., тому лицу, имя которого Вы прочтете над „Ракетами“ и над „Вожатым“» (т. е. В. А. Наумову) (СиМ. С. 214). См. также: «Наверху у меня нашли вид Аббата и шарлатана, пел, новые стихи посвятил Вяч. Иван.» (Дневник, 14 декабря 1907). Значительная часть цикла, если не весь он, была положена на музыку: указанные в примеч. к отдельным ст-ниям автографы из писем к Андрею Белому представляют собою нотные записи с текстами. Лексика цикла в значительной степени ориентирована на библейскую, и особенно на евангельскую.
«Стекла стынут от холода…»>*
Беловой автограф — в письме к В. В. Руслову от 29 января 1908 г. (ИМЛИ).
«О, плакальщики дней минувших…»>*
Беловой автограф — там же. Вы ждете трепетно трубы? Ср.: «…Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде» (1-е Фесс. 4, 16; ср.: 1-е Кор. 15, 52).
«Окна плотно занавешены…»>*
Беловые автографы — в письме к В. В. Руслову от 29 января 1908 г. (ИМЛИ), в письме к Андрею Белому от 2 февраля 1908 г. (РГБ, арх. Андрея Белого) и в Изборнике. На весах высоких взвешены и т. д. Ср.: «Пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность» (Иов. 31, 6).
«Моя душа в любви не кается…»>*
Беловые автографы — в письме к В. В. Руслову от 6 февраля 1908 г. (ИМЛИ), в письме к Андрею Белому от 2 февраля 1908 г. (РГБ, арх. Андрея Белого) и в Изборнике. Как посох странничий — ср. ст-ние 644. Поспешник — покровитель (Словарь В. И. Даля). Знаю вес и знаю меру я. Вероятно, комбиниро- ванная отсылка к легенде о пире Валтасара (Дан. Гл. 5) и к Апокалипсису: «…Я взглянул, и вот, конь вороный, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей» (Откр. 6, 5).
«Я вспомню нежные песни…»>*
Беловые автографы — там же. О милые други, дорогие костыли. См. запись в Дневнике 17 декабря 1907 г.: «Мои друзья мне дороги; с такими костылями можно идти на небо».
«О милые други, дорогие костыли…»>*
Беловые автографы — там же.
«Как отрадно, сбросив трепет…»>*
Беловые автографы — письмо к В. В. Руслову от 6 февраля 1908 г., Изборник.
«Легче весеннего дуновения…»>*
Беловой автограф — в письме к В. В. Руслову от 8 февраля 1908 г. (ИМЛИ). В автографе ИРЛИ ст. 11: «(Клятвы не сказаны)». Разделение. Ср.: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение» (Лк. 12, 51) Время и тление — слова, в разных контекстах часто встречающиеся в Новом Завете.
«Двойная тень дней прошлых и грядущих…»
Повесть "Крылья" стала для поэта, прозаика и переводчика Михаила Кузмина дебютом, сразу же обрела скандальную известность и до сих пор является едва ли не единственным классическим текстом русской литературы на тему гомосексуальной любви."Крылья" — "чудесные", по мнению поэта Александра Блока, некоторые сочли "отвратительной", "тошнотворной" и "патологической порнографией". За последнее десятилетие "Крылья" издаются всего лишь в третий раз. Первые издания разошлись мгновенно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневник Михаила Алексеевича Кузмина принадлежит к числу тех явлений в истории русской культуры, о которых долгое время складывались легенды и о которых даже сейчас мы знаем далеко не всё. Многие современники автора слышали чтение разных фрагментов и восхищались услышанным (но бывало, что и негодовали). После того как дневник был куплен Гослитмузеем, на долгие годы он оказался практически выведен из обращения, хотя формально никогда не находился в архивном «спецхране», и немногие допущенные к чтению исследователи почти никогда не могли представить себе текст во всей его целостности.Первая полная публикация сохранившегося в РГАЛИ текста позволяет не только проникнуть в смысловую структуру произведений писателя, выявить круг его художественных и частных интересов, но и в известной степени дополняет наши представления об облике эпохи.
Жизнь и судьба одного из замечательнейших полководцев и государственных деятелей древности служила сюжетом многих повествований. На славянской почве существовала «Александрия» – переведенный в XIII в. с греческого роман о жизни и подвигах Александра. Биографическая канва дополняется многочисленными легендарными и фантастическими деталями, начиная от самого рождения Александра. Большое место, например, занимает описание неведомых земель, открываемых Александром, с их фантастическими обитателями. Отзвуки этих легенд находим и в повествовании Кузмина.
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872-1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая». Вместе с тем само по себе яркое, солнечное, жизнеутверждающее творчество М. Кузмина, как и вся литература начала века, не свободно от болезненных черт времени: эстетизма, маньеризма, стилизаторства.«Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» – первая книга из замышляемой Кузминым (но не осуществленной) серии занимательных жизнеописаний «Новый Плутарх».
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая».«Путешествия сэра Джона Фирфакса» – как и более раннее произведение «Приключения Эме Лебефа» – написаны в традициях европейского «плутовского романа». Критика всегда отмечала фабульность, антипсихологизм и «двумерность» персонажей его прозаических произведений, и к названным романам это относится более всего.
Творчество В.Г. Шершеневича (1893–1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма. В настоящем издании представлены избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича — как вошедшие в его основные книги, так и не напечатанные при жизни поэта. Публикуются фрагментарно ранние книги, а также поэмы. В полном составе печатаются книги, представляющие наиболее зрелый период творчества Шершеневича — «Лошадь как лошадь», «Итак итог», отдельные издания драматических произведений «Быстрь» и «Вечный жид».
«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.
Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.
Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.